Три поэта (загадка)

Жили-были три поэта. Они были молодыми и горячими. Втроем они снимали дешевенькую комнатку где-то на чердаке большого дома, денег никогда не имели и жили впроголодь, пробиваясь случайными заработками. Зато они были богаты любовью и поэзией, и в этом деле им не было равных. С утра до вечера они писали, искали рифму, перечеркивали и разрывали в клочья то, что удалось создать, а потом сочиняли новые строки. И всю ночь декламировали друг другу свежие стихи.

И еще они влюблялись – в молодых девчонок, в томных красавиц и в матрон бальзаковского возраста, в служанок и манекенщиц, во встреченных случайно незнакомок и даже в свою квартирную хозяйку. Они были полны юношеского задора, и их переполняло чувство радости и нежности, им хотелось жить, любить, творить.

Они пили дешёвое вино, смеялись и дурачились. Они страдали от осознания чего-то высшего, неуловимого, и гордились миром, который, как им казалось, припал к их стопам. Они чувствовали необычайную лёгкость во всём. Они умели понять неосознаваемое и осознать то, что иным понять не дано. Они видели невидимое. Они были чисты, как дети, и, наверное, являлись сердцем Вселенной, да и ее душой.

У них не было совсем ничего, и у них было всё.

И вот однажды к ним явился ангел-искуситель… Впрочем, может быть, он вовсе и не был ангелом, потому что искушение не является делом, распространённым на небесах. Но, как бы то ни было, внешне он выглядел, как ангел, поэтому будем называть его так.

– Господа, – произнёс этот некто, – я даю вам по миллиону каждому. Только с одним условием – вы никогда больше не станете писать стихи. Откажитесь от этого недостойного миллионера занятия.

Три поэта смотрели на ангела во все глаза и не могли поверить своим ушам.

– Позвольте, уважаемый, как же так? – возмутился первый из них. – Вы хотите убить наше творчество? Это совершенно невозможно! Нет, нет и ещё раз нет! – и юный поэт решительно отказался от столь лестного, на первый взгляд, предложения. – Пусть я буду нищ, пусть мне придётся всю жизнь странствовать по дорогам в рубище, но я не могу продать бесценный, божественный дар, ниспосланный мне судьбою.

И он гордо отвернулся от ангела, давая понять, что разговор на этом окончен.

Но второй поэт взял деньги. Он подумал про себя: довольно мне стыдливо прятать то, что есть на самом деле, довольно скрывать, довольно врать себе, будто я чего-то стою как сочинитель. Да, мне хотелось бы не отставать от друзей. Но я знаю, что строфы мои слабы, что читателям не будут сладостны мои потуги. Не пристало поэту держаться только за форму, поэт суть внутреннее, а это внутреннее от меня постоянно ускользает.

Поэт не тот, кто строчит вирши, а тот, кто чувствует и понимает лучше, тоньше, глубже всех-всех-всех других, ибо без понимания нет творчества. А мне, увы, дано многое, но в пределах неких границ. И за ними меня не ждут, там – я лишний, и там – дорога для иных, самых лучших.

И он решил поступить с умом. Взяв деньги, он открыл на них издательство, которое помогало издаваться тем, кто лучший. До конца жизни он поддерживал нуждающихся и талантливых, он радовался их успехам и огорчался их неудачам. Он был с ними, со всеми, был один из них, и благодаря ему поэзия в стране достигла небывалых вершин, расцветая и делаясь год от года всё краше. Тысячи юных были благодарны ему за то, что он показал им Музу и научил с ней дружить. Так, своим служением второй молодой человек познал подлинную, непреходящую ценность творчества. Оставаясь поэтом в душе – не по форме! – он обогатил, причём по-настоящему, сокровищницу мировой поэтической культуры.

И третий взял деньги. Он ни о чём не думал, он просто взял. Ибо относился ко всему с лёгкостью, просто и естественно. И, наверное, шестым чувством где-то осознавал, что беззаботная пора поэтической юности прошла, облетели листья-странички со стихами, и пришло время остепениться, ибо жить в мире тоже нужно элегантно, постигая это великое искусство.

Прошли годы. Он жил и давал жить другим. И, однако, чего-то ему постоянно не хватало. Душа его томилась, сердце ныло, и год от года состояние это усиливалось. В конце концов его перестало радовать всё. Деньги потеряли для него цену. Больше всего на свете он хотел – он жаждал! он алкал! – написать хоть единую поэтическую строчку, и иногда, ловя себя на мысли о том, какая ладная рифма у него получается сама собой, пугался, опасаясь вызвать этим гнев ангела.

Однажды он не выдержал. Он вышел в поле и воздел глаза к небу.

– Ангел! – в отчаянии воззвал он. – Я так больше не могу! Ты был коварен и несправедлив, а я – глуп и несчастен! Ангел! Я не хочу! Ангел! Забери назад свои деньги! – и он, вынув из кармана пухлые пачки банкнот, составлявшие его богатство, предусмотрительно снятое со счета, пустил бумажки по ветру.

Небо сразу потемнело, мир нахмурился, сверкнула молния, грянул гром.

– Я не боюсь, тебя, Ангел! – кричал третий поэт, плача, и слёзы очищения стекали по его лицу. – Возьми назад, возьми, возьми! А я буду творить, ибо многое понял! Где есть понимание, там есть творчество!

И долго ещё одинокая его, неприкаянная фигурка стояла на коленях средь открытого поля, в окружении дождя из тысяч летящих по ветру, кружащихся над землёй купюр, которым больше не было места на этой одиозной планете.

Итак, вопрос. Скажите мне, кто из трёх друзей подлинный поэт? И в чём же высшее счастье, высшая свобода, высшая мера творчества?..

* * *

Кликните по тексту, чтобы перевернуть его

Рубрика: Рассказы.