Переплыть Стикс, часть 3

Но… В моей голове клубились мысли и эмоции. Человек через такое прошел — и в итоге подохнет под огнеметами нормальных рейнджеров?! Несправедливо. Отсюда следует: такой конец надо оттягивать и оттягивать. А там — видно будет. Может, что-то и изменится, прояснится.

Я понимаю, что не имел права решать за хашра. Жизнь и мучения были не моими. Но удержаться от этого не смог. Тем более, что способ заставить его (ее) не думать о порции огня в башку лежал на поверхности. Конечно, он был временной мерой. Но сиюминутное настроение моей новой знакомой не давало времени для раздумий.

Я кашлянул и начал издалека:

— Значит, хашры очень умны…

— Очень глупы.

Я был сбит и с толку, и с плана разговора:

— Но все эти переваренные сознания, памяти…

— На фиг не нужны. Хашры их не используют. Растворили личность, распихали информацию из нее по запертым ящикам в своей башке — и о’кей. Похоже, они принципиально не способны иметь хоть какие-то серьезные знания и умения.

— Ладно… — я заставил себя оторваться от этого вопроса и вернулся к своим планам. — Ты знаешь, как попадать в параллельные пространства?

— Ну… частично. В некоторые. Хашры движутся между мирами благодаря инстинкту, так что я смогла переписать в себя только его.

И переписала, разумеется, из сознания убитого ей хашра. М-да.

— Откуда идет их нападение на людей?

— У них много логовищ, и мой… носитель бывал далеко не во всех. Но к нам хашры попадают из… я знаю, как там оказаться, но не знаю, где это место. И у него нет названия.

— Название — мура. Мы вдвоем сможем там все разгромить?

Одиночный рейд был безумием, но попытка сотрудничества с начальством — безумием тройным. Данным хашра не поверят. Меня принудительно засунут в психушку — из-за такого знакомства. И ничего не будет сделано.

Довести информацию до общественности каким-то другим путем? Тогда был шанс, что она отлично подойдет для чьих-то политических интриг. И в итоге военную акцию проведут — пусть и лишь ради потопления конкурентов. Но не начнется ли попутно какая-то новенькая, дичайшая гадость? (Позднее эти мои подозрения подтвердило существование хашропок-лонников.)

Ладно. Время будет. Разберемся, что лучше сделать, стоит ли лезть в логово — или это действительно безнадежно.

— Хорошо, я разведаю, — хашр проговорила это медленно, что вроде бы соответствовало у нее неполной уверенности. Но, похоже, мое предложение ей понравилось. Да оно и не могло не понравиться такому человеку, как она.

— До свидания, — трехметровый чешуйчатый ящер встал с камня. Сделал шаг, второй, обернулся: — Только больше не клади руку мне на зубы. Часть подсознания и рефлексов у меня все же его, — хашр хлопнул лапой по своему животу, — иначе не смогла б управлять телом. Тянет укусить… И… я уже лет десять как… съедена. Не все помню… Земля… она очень красивая, да? И люди добрые, хорошие, как в фильмах, да?

Я кивнул. Хашр медленно похлюпал в глубину Ас-Нера. А я сидел, и где-то в уголках глаз нехорошо жгло — жгло впервые за много лет. Этот вопрос хашра… Иллюзии, которые помогали ей выжить…

Но в зале суда у меня жгло не глаза, а кулаки. Меня тянуло бить все эти апатичные морды — и подсудимых, и зевак, и остальных.

Эх, Легорн, Легорн, похоже, ты ввязываешься в итоговую, коронную авантюру своей жизни. Хашр согласилась на одиночный рейд частично из-за самоуверенности и военной неграмотности, а частично — стыдясь себя и поэтому боясь контактов с теми людьми, которые в нее стрелять не будут. Но ты? Ты-то почему лезешь в это самоубийство? Из-за жалости к ней — или потому что в очередной раз мечтаешь полыхнуть и сдохнуть? Так вроде бы такие желания ты давно в себе задавил… А, что думать, все равно ведь попрусь в этот рейд!

Не буду подробно описывать следующие две недели. Я регулярно, втихаря спускался в Ас-Нер. Лосер, разумеется, засек мои одинокие шатания. Попытался провести душе- и телоспасательную беседу; потом начал мотать нервы моему ординарцу. Жак не смог рассказать ему ничего — так как не знал. И шпионить за мной он по-нормальному не смог — из-за своей исконной лени. Так что Лосер со злости засадил его в карцер.

Пока сослуживцы обсуждали мою психику, наши с хашр дела шли своим чередом. Для меня теперь она была точно «она», а не «он» или «оно». Все встречи начинались с анализа информации о логове противника, а кончались трепом обо всем подряд. Тем не менее, ее имени я не знал. Она считала, что оно человеческое и не годится для хашра. Зато выяснилось, что ей самой (не телу) двадцать шесть лет — то есть сожрали ее в шестнадцать… Если я сам рассказывал о своей жизни, она слушала — но не расспрашивала. Только однажды поинтересовалась, почему я ввязался в ее дела. В ответ я пробурчал что-то предельно туманное. На этом все и кончилось.

Она была очень странным существом. Как только разговор приближался к болезненным темам, хашр мгновенно становилась абсолютно бесчувственной. Ее ничего не задевало, не волновало. Смерть и боль были безразличными, а смысл автоматического, ненужного ей самой существования сводился к мести — запрограммированной, без предвкушения, без ненависти. Словно эту месть в нее заложили со стороны… В такие моменты мне мерещилось, что до этого она лишь играла в человека, притворялась чем-то живым. Потом, когда разговор скатывался с тяжелых тем, происходило обратное преображение. Мы как бы вступали в ту зону, в которой хашр была человеком. У нее появлялись эмоции, желания, мрачноватый юмор… Если бы она не контролировала переходы между этими двумя состояниями, я бы принял ее за шизофреничку. Однажды я набрался нахальства и бесчувственности, спросил напрямую: когда она бывает настоящей? Или оба варианта — это театр для меня? И получил ответ:

— А электрон — это волна или частица?

Вообще-то я подозревал, что, хотя хашр разбиралась в своей психике неплохо, — но не так хорошо, как утверждала. Если бы она контролировала себя действительно идеально — то не полезла бы на мой огнемет. Мне даже пришло в голову, что ей все труднее не находиться в «мертвой» ипостаси — и это ей сильно не нравится. Но, возможно, я преувеличиваю, и несовместимые вещи в ее башке уживались полностью мирно. Но в этом случае у нее где-то было третье, еще не увиденное мной лицо…

Но вернусь к событиям. В один прекрасный день, когда план «атаки века» был почти готов, я заметил, что происходит что-то неладное. Мы попрощались, и она немного неуклюже поднялась с камня. А обычно ее движения были очень легкими. И, как только я отметил эту деталь, до меня сразу дошло, что, с момента нашего знакомства, чешуя хашр медленно становилась все тусклее и неопрятней. Почему я не замечал этого раньше? Видимо, потому, что привык не видеть неприятное. Но, раз мой мозг его все-таки зафиксировал, то я немедленно открыл рот:

— Что с тобой?

— В норме.

Что-то в ответе мне не понравилось:

— Кончай. Я не слепой.

Хашр пожала плечами. В ее исполнении — очень комичный жест:

— Оказывается, я должна есть людей. Без притока новых сознаний сломалось что-то в его биохимической кухне, — она ткнула пальцем в себя и улыбнулась обеими пастями. Такая усмешечка — зрелище жуткое, но мне уже привычное.

— Я начинаю подыхать. Так что с нашим налетом надо поторопиться.

В тот вечер я опять попытался напиться — потому что представил, как придется подыхать хашр. Затяжная агония сильного организма, по клеточке убиваемого истощением… Нет, смерть в драке была много легче. Но и этот вариант…

Я торчал на диване с бутылкой и тупо, трезво глядел в экран. По голограф-вещанию как раз болтали о карьере какой-то очередной супермодели; и мне, и никому конкретно улыбалось ее кукольное, дебильное личико… От него становилось еще тошнее.

Эту мою попытку набраться до бесчувствия пресек звонок Жака, только что выпущенного из карцера. Двое рядовых ополченцев попались на торговле героином. Пришлось тащиться на разборку, любоваться их мордами и слушать справедливые вопли Лосера. Полковник не мог привыкнуть к таким происшествиям и продолжал тратить на них время, нервы, голосовые связки. В свои пятьдесят два года он мог бы понять, что никому это ненужно. Ну, припрется его рапорт наверх. А наверху скандалов не любят. Замнут. И вместо вожделенного продвижения Лосер схлопочет очередную задержку в карьере. Потому он и болтается под Ас-Нером — не может выработать правильную стратегию атаки кресла в генштабе. За тридцать один год жизни я такие игры изучил, и очень неплохо. Хотя сам в них никогда не лез — на фиг? Общество само по себе, я сам по себе. И выбираю, как и насколько близко с ним контактовать.

Но в тот день мое опытное безразличие дало сбой. Я кривился, все время тянуло то ли на рвоту, то ли на мордобой… Нет, обычно я реагировал на номера, откалываемые людьми, гораздо дистанционнее. Лосер искоса, внимательно на меня поглядывал. Но не комментировал.

Человеку в моем звании очень просто сделать некоторые интересные вещи. Например, втихаря вытянуть со склада несколько огнеметов и массу фаер-комплектов к ним. А заодно — и два десантных бронемотоцикла. Конечно, «броне» — это весьма относительно: водитель открыт с боков. Но попробуй засунь в штольню нормальный, древний транспортер. Вдобавок, бои с хашрами всегда идут лоб в лоб: военная тактика монстрам не знакома. А ответвления туннелей, из которых может выскочить какой-нибудь индивидуалист, редки и поэтому легко блокируются группами рейнджеров. Но мы-то окажемся не под землей, и фланги у нас будут в избытке. Так что нам польза от мото — только их скорость и нагруженные фаер-комплекты.

Кладовщик, похоже, все-таки заметил хищения и вроде бы даже подал рапорт. По крайней мере, рядовых прошерстили. И нашли у них массу плохих вещей — но не тех, которые первоначально разыскивались.

Ладно, я снова отвлекся. Итак, настал день нашего рейда. Мне удалось спуститься в Ас-Нер совершенно нелегально (наши патрульные в совершенстве владеют навыками сна и шляния вдали от охраняемого объекта). Хашр уже ждала — сидела с огнеметом в лапах и выглядела весьма внушительно. Кстати, в этом случае внешность соответствовала сути: хашры от природы талантливые убийцы, моментально схватывают все, что касается этой области.

Мы поздоровались, сели на свои мото. Она ухватилась лапой за мой руль, и мы прошли по всем этим межпространственным топологическим связкам. И оказались в тьме, на окраине разрушенного города, о котором рассказывала хашр. От солнца его скрывал колпак мощного силового поля, которое поддерживал кто-то извне. Он изолировал монстров вполне надежно: хашры передвигаются только по самым простым внепространственным траекториям. А заниматься тонкими расчетами поправок для попадания в другое место этого же мира много сложнее, чем скакать по общим формулам многомерности.

Под куполом был своеобразный рай: тепло, темно. Чуть не с первых метров рейда мы наткнулись на драку хашрей. Земля под ними стала уже красной, липкой от их крови. Кто кого хотел съесть — не знаю; мы просто сожгли всю компанию. Да, я понимал, что в их мозгах могли находиться еще живые люди. Но выхода не было. И, скорее всего, бедняги были рады умереть. Вам такое не нравится? Но все, что связано с хашрами, не является ни приятным, ни хорошим. Вот так.

Рубрика: Рассказы.