Лена, часть 3

Потом я выздоровела, и настроение поднялось. Появился энтузиазм и желание вернуться в институт, поговорить с друзьями, писать дальше рефераты. Получать пятерки и готовиться к зачетам. Так прошли две недели, и настал тот самый день. Обнаружила я это случайно — сидела за столом, под теплой желтой лампой, вся в значках и буковках, как вдруг заметила на календаре пометку. Я быстро выгнала из головы эту мысль, но интеграл никак не считался, и мысль вернулась опять. А вдруг, это был не сон? Вдруг он будет ждать, мерзнуть? Нет, я должна выйти и объяснить ему все, пригласить домой. Тут интеграл внезапно разрешился, и я спокойно забыла об этой мысли на час, пока не столкнулась со следующей трудностью. На этот раз я начала думать о том, что же я буду делать. Теоретически это конечно очень просто, но когда я подумала, как я буду выходить из квартиры в 3 часа ночи, непонятно как объяснив это родителям, и стоять в полном одиночестве на глазах у проходящих мимо пьяниц, мне стало не по себе. Я силой заставила себя думать об объеме криволинейного конуса. Но скоро я поймала себя на том, что опять думаю о Николае. Что же делать? Нужно было принять какое-то решение. Я встала и подошла к окну. Оставалось уже не так много времени. Щекотные иголочки пронзили руки и ноги, а в животе появилось странное ощущение. Что же делать? Так я провела 2 часа. Сначала я думала, что если он будет подходить к дому, я его увижу и спущусь. Потом появилась мысль, что он может либо уже стоять, либо пройти и встать там, где я не увижу. Самое странное, что на все эти переживания накладывалось какое-то праздничное чувство, как будто ждать осталось совсем немного и сейчас произойдет что-то очень важное, что разрешит все за меня. Я пошла в прихожую. Родители уже спали. Стараясь не шуметь, я, не включая свет, накинула на себя пальто, натянула сапоги и вышла.

Это было ужасно глупо, и я не переставала ругать себя за это — причем я даже не знала, за что — за нерешительность или за то, что я поверила такой чепухе. Лифт быстро приехал. Я, затаив дыхание, нажала кнопочку 1. Праздничное ощущение усиливалось снегом и темнотой, превращая его во что-то новогоднее. Когда двери раскрылись, мне в лицо ударил свежий воздух, приведя меня немного в себя. Никого не было. Я встала и начала ждать. Через минуту я задрожала. Я не знала, от холода это, или оттого, что я нервничала. Вместе с этим появилась надежда, что ничего и не будет — пройдет 15 минут, и я пойду в теплый дом. И пусть родители будут спрашивать, куда я ходила. И пусть Николай обидится. Но там будет тепло…

Резкие фары. Из жигуленка вылетает Николай еще с одним парнем. Подбегают ко мне и удивленно кричат: «Чего стоишь? Беги сюда!!!» Николай схватил меня за руку и потащил к машине. Я настолько была ошарашена этим уверенным управлением мною, что даже не сопротивлялась. Как только я оказалась внутри, двигатель взвыл, и мы понеслись. Только тут я запротестовала: «А как же мои родители? Они же будут волноваться! И вообще, нет, я… я не хочу с вами!» Николайповернулся ко мне. И тут я заметила, что его лицо необычно серьезно и взволнованно. «Так ты ничего не знаешь?» — спросил он — «Смотри!». Он опустил стекло и показал рукой куда-то наверх. Я высунула голову туда в холодный поток воздуха и … потеряла дар речи. Там сияло что-то… Что-то огромное и металлическое. Оно выглядело настолько властно и всевидяще, что мне невольно захотелось спрятаться. «Что это?» — спросила я шепотом. Второй парень хмыкнул и сказал, что это наша новая луна. Я повернулась к Николаю. Он сказал только одно: «Это они». Сказал он это так, что у меня отпали все вопросы.

Мы выезжали на Ленинский проспект, когда я немного пришла в себя и опять начала возмущаться, что они меня против моей воли увозят от родителей и от всего остального. Они не отвечали. Прошло еще 5 минут. Внезапно мощный низкий гул наполнил воздух. Он исходил откуда-то сверху. Он давил. Причем чем дальше, тем больше. Мои попутчики переглянулись, Николай нервно посмотрел на меня. И тут я увидела самое страшное. Из домов выходили люди. Выходили ровной шеренгой, вытянув руки перед собой. Шли они с закрытыми глазами и, выходя на проспект, строились и направлялись на восток. Кто в чем был. Кто в пижаме, кто в трусах. Кто был вообще голым. Водитель выругался, заметив, что дорогу перегородили. Он свернул в узкий переулок, из которого все уже вышли. Я повернула голову назад, не в силах оторвать взгляд от этих людей, монотонно перебирающих ногами, двигающихся, как заводные игрушки. Тем временем, гул все нарастал. Я начинала чувствовать, что реальность начинает мутнеть в моих глазах. Наверное, я потеряла бы сознание, но Николай начал приставать ко мне, чтобы я посмотрела то на спинку сидения, то на дверцу, то еще на что-то. Это возвращало меня к реальности, но я чувствовала себя так, как будто я очень пьяна. То, что я видела, выглядело нереально, как будто я смотрела на это через щелку в замке. Я с трудом осознавала, где я в этом смутном пространстве, наполненном беспорядочно разбросанными пятнами знакомых вещей, которые выглядели сейчас совсем по-другому. Я уже не осознавала, где мы едем, я даже с трудом понимала то, что мы вообще едем. А Николай все продолжал обращать мое внимание на разные предметы в салоне. Внезапно наступила тишина, вызвавшая звон в ушах. Дверца открылась и Николай, взяв меня под руку, повел к самолету. Около него топталось человек 10, стояли еще три машины. Краем глаза я заметила еще одного шатающегося человека вроде меня, который, однако, шел к самолету без попутчиков. Когда я оказалась внутри самолета, гул исчез. И вместе с ним давление. Но навалилась жуткая усталость и сонливость. Сказывалось, что уже 4 часа ночи. Я уселась в уютное кресло и закрыла глаза. Проснулась я уже в воздухе. Меня всегда расстраивало то, что когда я летала на самолетах, я просыпала самую интересную часть пути — рассвет над облаками. Вот и сейчас, когда я выглянула из иллюминатора, мы уже приземлялись. Это был живописный островок в океане, весь в яркой зелени. Рядом с посадочной полосой было небольшое здание, ослепительно белое, совсем новое. Мы сделали круг и приземлились. Чувствовала я себя прекрасно, но мысль о том, что сейчас этот гул опять начнется, портила мне настроение. Николая поблизости не было, рядом сидел какой-то мужчина и спал. Наконец появился летчик и, поздоровавшись со мною, открыл люк.Гула к счастью не было.

Ослепительное южное солнце, просвечивающее сквозь зелень, манило и ласкало. Я вышла. Наверху сияло небо сочного голубого цвета. У меня появилась мысль — «Как вообще люди, живущие в таких местах, могут испытывать какие-либо эмоции, кроме радости?» Да, это было красиво. И как доказательство этого из дома выбежал парень с улыбкой до ушей. Он подбежал и подарил мне кусочек ее. Молча похлопав меня по плечу, он побежал в самолет. Не зная чего делать, я пошла к дому. Не успев зайти, я обнаружила, что люди постепенно оттуда выходят. Все они приветствовали меня, в основном, просто улыбками. Они собирались вокруг самолета, обсуждая что-то. Несмотря на их радостное настроение, чувствовалось, что тема их разговоров не очень-то веселая. Потом из дома вышла женщина и направилась ко мне. Она поздоровалась со мной по-русски и сказала, что только что Николай попросил ее помочь мне устроиться здесь. Она повела меня в дом, а я решила выспросить у нее все, что мне было непонятно. Сначала я, естественно, спросила, почему Николай сам не мог сделать этого. Она ответила, что Николай остался в Москве, и у него там много тяжелых дел. В голове было столько вопросов, но сейчас они все куда-то все исчезли. Мы уже подходили к зданию. Так не хотелось сейчас входить в него — я буквально впитывала в себя эту атмосферу радостного света, отходя от сухой серости стольких лет. Но внутри оказалось ничуть не хуже. К ощущению света и чистоты здесь примешивалось еще и чувство защищенности. И тут я опять начала задавать ей беспокоящие меня вопросы. Что произошло в Москве? Ответ был прост — только то, что я видела. Что будет с моими родителями? Тут ее лицо стало грустным, осанка — поникшей. «Лучше тебе этого пока не знать, милая. Когда ты будешь готова встретить это мужественно, я тебе скажу» — был ее ответ. Тогда я спросила ее о том, почему этот звук не воздействовал на Николая и человека с ним. Она ответила, что это очень просто. Нужно всего лишь быть лицом к лицу с этим, воспринимать его таким, каким оно есть, без избегания и увиливания. Она сказала, что это — одно из первых упражнений, которые они проходят. Наконец мы пришли. Оказалось, что я буду первое время жить с этой женщиной в просторной комнате на третьем этаже. Белые стены сияли чистотой, из окна было видно море, а у стены был шкаф с книгами. Я бросила на них лишь беглый взгляд и поразилась, насколько странно это собрание — здесь была книжка по математике, по биологии, рядом с ними стояла какая-то странная древняя книга, окованная железом. Рядом с ней стояла библия в каком-то странном издании на непонятном языке (то, что это библия, я поняла только по кресту) и завершало все это искусно сделанная фигурка из пластилина, изображающая человека, держащего на руках ребенка. Женщина ушла, а я присела на краешек своей кровати. Здесь было здорово, но немного одиноко. Мне захотелось поговорить с кем-нибудь, но в этот момент женщина вернулась и сказала, чтобы я спускалась вниз, поскольку сейчас будет брифинг. Я пошла за ней.

Мы встали около небольшого возвышения среди других людей. Все ждали кого-то. Через минуту он появился — это был человек средних лет, в пиджаке и брюках. Он поприветствовал нас и начал по-английски рассказывать о ситуации в мире. Хотя я знала английский не очень здорово, я почему-то прекрасно все понимала. Он сказал, что произошло нечто ужасное. Этого оружия не применяли уже 80 миллионов лет, и есть галактические законы, запрещающие его применение. Теперь конфедерация имеет право физически заставить макрабов подчиниться, однако она вряд ли будет ввязываться ради нас в такое опасное дело. Таким образом, как он сказал, ответственность за спасение Земли лежит на наших плечах. Затем он сказал, что возможны попытки физически уничтожить нашу базу, поскольку теперь на Земле они властвуют напрямую. Он сказал, что в связи с этим кое-что уже предпринято, в том числе, конфедерация обещала сделать нам запасную базу на Луне. Хотя это, конечно, будет хуже, поскольку мы тогда не сможем напрямую воздействовать на события. Затем он обратился к вновь прибывшим и попросил прощения за отсутствие надлежащего приема. Он распорядился, чтобы нас прилично устроили и провели вводные лекции о том, что эта группа из себя представляет. А затем, чтобы они наряду со всеми проходили обучение. На этом собрание было закончено.

Рубрика: Рассказы.