Легенда о цитадели, часть 3

Дальше шел ученый комментарий. Я специально посмотрела на дату выхода книги; там стоял четырехтысячный какой-то год, но комментарий был таким, какой дали б и у нас. Мол, легенда красивая, и на нее ополчалась церковь, что подрывало авторитет последней, и в этом, безусловно, прогрессивная роль легенды; и многие художники, музыканты и писатели обращались к теме Цитадели, и на эту тему создано немало шедевров. Но эта легенда есть суеверие, и то, что фанатичные люди до сих пор видят Цитадель, ничего не доказывает, так как это есть галлюцинации. Тут меня передернуло: вспомнила, что сама стою в этой галлюцинации. Поставила книжку на место, пошла в зал, к камину. А как была освещена библиотека? Не помню. Внимания не обратила.

Шум снаружи не стихал, и я решила глянуть на это самое Зло. То, что средневековый храбрец его испугался, меня, дуру, не тронуло: я ведь просвященная женщина двадцатого века! Ну, что такое жуткое может быть там, я думала.

Посмотрела на Сережу, вышла из зала. Там была крутая каменная лестница, я легко — спортом тогда еще занималась — поднялась по ней, придерживаясь за стену. Помню, стена была холодная, шершавая.

Я вышла на площадку, от которой к крепостной стене вел легонький деревянный мост. Страшно было глядеть на что-нибудь кроме моста, но я опять из упрямства глянула на стены — и назад, чуть ли не кубарем скатилась по лестнице. Помню, что на стенах люди со светящимися мечами, а дальше… Нет, даже сейчас, когда в «видиках» я насмотрелась контрабандных фильмов ужасов, могу сказать: СТРАШНО! Голливудчики не умеют показывать по-настоящему страшное, у них ерунда, а тут… В общем, я очень постаралась забыть то, что увидела. И эти то ли лапы, то ли не знаю что, и эти слишком похожие на человеческие, и от этого совсем уж кошмарные лица… Нет, не описать. Лежала у стенки, колотилась от ужаса. Долго вроде лежала. Потом почувствовала — меня поднимают. Заорала, задергалась. И словно сверху себя увидела: волосы совсем-совсем седые, нос разбит, из него и рта кровь течет, ее лужица на камнях. А держит меня на руках то ли Альд, то ли кто-то другой из Цитадели. И тут я второй раз за жизнь и за ночь грохнулась в обморок.

Меня привели в себя опять в зале, а я плакала и говорила: «Как же я седая-то жить буду?!» Меня обещали вылечить, я по-плохому смеялась, кто-то из них (для меня они так и остались неотличимы) водил руками над моей головой. Потом дали зеркало: волосы опять были такими, как положено, коричневыми. И, как я уже потом заметила, что даже лучше: и гуще, и дополнительное питание им совсем не нужно… Красота!

Было уже почти утро, и Альд, дав мне запеленутого Сергея, повел меня к выходу какими-то коридорами. Я дрожала, он смеялся, что еженощная порция преисподней кончилась, и вообще мне нечего бояться. А я шла охотно, слишком страшно мне было в Цитадели теперь. Но и Альду хотелось нравиться, хотелось до умопомрачения! Поэтому я болтала, задавала сама не помню какие вопросы: о том, как он относится к разным правительствам, писателям и т.д. От разговора о политике он уклонился, и о литературе тоже. Хотя, как заявил, был в курсе всего этого. «Зачем, Ольга? Ты не поймешь, почему мне не нравится то, от чего ты в восторге. Я обижу тебя, а это не нужно, верно?» Я кивала головой, как заведенная. Потом спросила, правда ли то, что все непокорившиеся Злу встречаются у них в Цитадели. Он опять кивнул: «Правда. У каждого в жизни есть свой личный Армаггедон, девочка. Но немногие его выигрывают.» Тут я спросила, почему, он ответил совсем уж непролазно-темно: «Потому что тут все зависит только от тебя самого, а не от мира.» И после паузы с грустью добавил: «Легенды преувеличивали, когда говорили о несметной армии Цитадели. Нас мало, очень, очень мало…» Я была так испугана, что спросила, выдержит ли Цитадель эти бои. «Выдержим. Иначе истлеют, как головешки в пепле, все звезды, и погибнут все Сами-Вечные.» «А почему вы не стреляли из пушек?» «Они расплавились еще до первого выстрела.» И я опять допытывалась, не падет ли Цитадель, и он опять обещал, что не падет. И тут я, идиотка патентованная, мигом связала муженька-сатаниста и этот ночной кошмар. Попросила Альда что-нибудь сделать для сына, спасти его от этого Зла. Альд улыбнулся — а улыбка у него чертовски красивая, хорошая! Положил ладонь на то место, где под одеяльцем было сереженькино сердце. Что-то произошло, я это почуяла. Но что — не поняла. «Не бойся за сына.» Я поблагодарила, а тут как раз раскрылись ворота Цитадели. «А ведь мой муж…» «Его уже убили свои.»

Мы попрощались, я вышла и пошла в город. А что еще оставалось? Обернулась — сзади холм, зарос высоченной некошенной травой, из нее торчит пара кусков черного камня.

Вот тут я опять испугалась. Чертовщина ведь, товарищи дорогие! Побежала в Н-ск проклятый. А там меня уже милиция ждет. Васька мой ночью с топором бежал и под поезд угодил. Все дивятся — инженер, и с топором! Ну, я наврала, что он с ним кинулся на меня, и я удрала в лес. Сказала, что глаза у Васьки были страшные, ненормальные. А дальше, мол, плутала.

Поверили. Решили, что внезапно сошел с ума, дело прикрыли. Я быстренько собралась и уехала в город. Поезд проезжал как раз мимо этого холма… где Цитадель. Я спросила у соседки, словоохотливой, грязной бабенки о холме. Узнала, что холм как холм, ничего такого о нем не говорят. А вот Чертов Овраг… И три часа, пока электричка тащилась до города, я слушала об ужасах Чертова Оврага.

Вот и все. Года два только и думала об Альде, дура. Потом все ж поняла, что он такое. И думала об Альде, замечу, при том, что скоро начала думать, что это сон мне приснился в лесу, сон о Цитадели. И каждую ночь снился высокий, сильный мужчина с киношным лицом и серебряными волосами. Как он в светло-фиолетовой кожанке стоит на холме и улыбается. Или он на стене, а меч горит, и по клинку стекает что-то черное… Чуть не плакала первое время: не могу описать Цитадель, вспомнить ее во всех деталях! Призраки, а не люди и не зал. Только общее впечатление, а ведь было много мелочей, ведь в ту ночь все было живо, а сейчас — схемы, декорации… Вру, даже плакала несколько раз из-за этого. Из-за сна то есть, как я думала.

А потом отклонения в Сережке стали все заметнее. Ну, тут стало не до мыслей о снах… Зачем я разрешила Альду класть ладонь на сердце сына?!! Нельзя ведь так жить в нашей жизни, непрактично это. А он не боится! А человек в наше-то время, и ничего не боится?! Плохо ведь кончит! Легенды, замки-призраки — все это, конечно, ужас как романтично. Но вот очередь за колбасой главнее. А Сережка мал еще, жизни не знает. Ну, перемелет нас жизнь. А я не хочу! Хочу жить хорошо!! И хочу, чтоб сыну хорошо было!

И тут мне в голову приходит мысль. Я опять достаю из кармана отвратительно-дешового халата бумажку с телефоном — я нашла ее в пиджаке мужа девять лет назад и зачем-то сунула в стол. А недавно она попалась мне в руки. Я достаю ее, звоню. Зачем, еще точно не знаю.

На том конце провода голос. Хриплый, затягивающий. Он говорит страшные, но непробиваемо-логичные вещи. Я соглашаюсь. И только начинаю повторять за ним слова…

— Ма-а-а-а-ма!!! — на руке виснет Сережка. Он выхватывает трубку, швыряет на аппарат. — Ма-а-ама!!!

В глазах сына слезы. Он хватает бумажку с телефоном, рвет, рвет, рвет ее. Я хватаю его за плечи, волоку к двери:

— Погуляй, погуляй!

— Ма-ама, не делай!! Не де-елай!! — в глазах сына ужас.

— А ты хочешь нищенствовать? Скатиться на дно общества? Это ради нас, ради тебя. Не бойся!

— Мамочка, мамочка! — он льнет ко мне, а я уже открываю дверь и выталкиваю его из квартиры. Он не плакал, когда его били, сейчас же ревет хуже девченки. — Мамочка-а-а-а! Не убивай себя, ну пожалуйста!!! Мне ничего не на-а…

Боже, что подумают соседи! Захлапываю дверь. Он налегает на нее всем своим весом, кричит. Но я, слава богу, еще могу справиться с десятилетним мальчишкой. Закрываю на ключ. Иду к телефону.

Набираю тот номер, хотя совсем не помню его. Там мне не задают ни одного вопроса, и я послушно повторяю слова клятвы. Как болит сердце!!! Еще инфаркта не хватало.

Все. Клятва кончена. Я посвятила себя Сатане. Теперь, как мне обещали, у меня скоро улучшатся материальные дела. И Сережа будет одет прилично. И я смогу покупать модное. Может, появится хороший муж. Я иду к двери. В груди пустота. Но я утешаюсь рациональными соображениями. Ведь не все же Зло такое отвратительное, какое я видела в Цитадели. А этот шаг был необходим. Меня вынудили обстоятельства. Вынудили общество, правительство, сын, Альд!

Я открываю дверь. Мне на грудь падает зареванный сын. И тут же отшатывается — как от ожога. Я пытаюсь удержать его, но не успеваю. Он несется вниз по лестнице. Я спокойно закрываю дверь. Вернется! Мир кажется вылинявшим и скучным, но мысль о деньгах греет. Беспокоит Сережка, но уже как-то не очень, все меньше и меньше. Вспоминаю, что он на днях говорил сам себе: «… легенда, что каждый человек, которого Зло не смогло победить, навеки связан с Цитаделью…» Он тогда сказал, что я сама когда-то очень давно рассказала ему эту сказку. А я ведь говорила эти слова вслух только раз, когда читала в Цитадели ту книгу!

Он больше никогда не должен повторять эти слова!!!

Сережка плакал в подвале. Плакал еще отчаянее от того, что его утешали — хотя рядом никого не было.

— Хочешь, я научу тебя владеть мечом?

На это купился б любой мальчишка. К тому же десятилетний Сережка-Рыцарь не мог до конца поверить, что с мамой случилось необратимо-ужасное. Да он и просто устал от слез… Поэтому доверчиво, ища незнакомца, пошарил рукой в тьме. И с легким удивлением почувствовал, как в его ладони уплотняется рука.

Рука Альда.

Рубрика: Рассказы.