Коммунистический привет!


18-12-2010,

Кто бы мог подумать о возможности фантастической встречи на улице обычного города российской глубинки? Кто мог бы представить себе столь явное столкновение двух радиально противоположных эпох? Уж во всяком случае, не я. Даже когда встреча произошла я долго не мог поверить в ее реальность. А началось все весьма прозаично.

            Закончив рабочий день, я отправился домой, как и всегда в последние годы – на машине. Это удобнее и быстрее чем на автобусе, даже в пробках. И не спрашивайте меня, как можно обгонять в пробке, я не знаю. Просто так получается. Время было не то чтобы позднее, но уже темно. Так я и ехал пока не уперся в знак «объезд» на своем пути. «Блин!» — пришла первая мысль. «Теперь только через Чапаева» — мелькнула вторая, уже более дельная мысль. До Чапаева ехать не хотелось, далеко и пробки. «Можно дворами!» — пришла в голову третья мысль. И, как обычно характерно для последней мысли – она была и самая дельная. И я поехал дворами. Не скажу, чтобы в саратовских дворах была плохая дорога. Неправда. Дороги там вообще не было, но кое-как, под матерок сквозь зубы я доехал до конца объезда. И под конец пути был сильнейшим образом раздражен всем на свете. А тут еще прямо на выезде на улицу стоял какой-то человек и пялился на витрину мебельного магазина. Как я мог понять со спины, какой-то бомж. Одет в костюм советских времен, в руках какая-то невзрачная, чем-то доверху набитая сумка. Мало того, что он мешал выехать, так еще и не отреагировал на звук мотора, шорох шин и свет фар. Любой нормальный человек поинтересовался бы, что у него за спиной, а этот стоит себе в ус не дует. Не люблю это делать, но пришлось посигналить. Сигнал у меня громкий – мужик так и подпрыгнул. А потом подбежал в моей дверце и стал жестами показывать, чтобы я опустил стекло. Немного посомневавшись, я все же сделал это. Мужик не казался опасным, не был ни особо большим, ни агрессивным. Скорее растерянным. А после того, как он отрыл рот и стал говорить, у меня возникли серьезные сомнения в его умственной полноценности.

— Ду ю спик… инглиш? – спросил он с тяжелым рязанским акцентом.

— Yes I do, — ответил я с намного лучшим произношением. – What can I do for you? – продолжил я. Эту фразу он явно уже не понял, погрустнел.

— Блин… — пробормотал он на чистом русском.

— Может лучше по-русски? — спросил я его. Бедняга аж подпрыгнул. – Вы говорите по-русски! – Какое счастье! – Вы себе не представляете… — тут он осекся и покосился на вывеску мебельного магазина “Black Red White”. – Простите, а… а, где я? Видно было, что он жутко стесняется своего вопроса. Меня же он изрядно озадачил. И дело не в том, что вопрос уж больно необычный. Предположим, человек пил. Предположим также, что он пил водку. Предположим, что он пил много водки и делал это несколько дней. А теперь не знает ни где он, ни кто он. Ни даже какой сегодня день и кто в России президент. И все это было бы весьма вероятно и я бы и пришел к такому выводу, но… Не был он похож на запойного пьяницу, вот что хотите со мной делайте. И не пахло от него ничем, кроме какого-то ужасающего одеколона. И выбрит он был неплохо. Вы себе можете представить бреющегося запойного пьяницу? Я – нет. И одежда у него было хоть и старомодная, но не грязная. В общем, не похож он был ни на бомжа, ни на алкоголика. И это меня и озадачило. Было тут что-то странное, как пить дать. Ох, как я оказался прав! Но выяснилось это немного позднее.

— Саратов, — ответил я. На некоторое время наступила тишина, мужик застыл и некоторое время переваривал информацию. Видимо, этот ответ он ожидал менее всего. Потом он все же созрел для следующего вопроса.

— А как называется эта улица? – он неопределенно махнул рукой за спину.

— Рахова, — я решил отвечать правду и посмотреть, куда меня это приведет.

— Не может быть! – ответил мужик и снова обернулся на вывеску. Потом снова повернулся и твердо сказал, — Я на Рахова 20 лет живу! – Это не она!

— Почему? – теперь была моя очередь удивляться.

— А вот потому! – закричал мужик и исступлением ткнул в вывеску за спиной. Тут я уже совсем ничего не понял. И решил все же разобраться в ситуации. Отъехал немного в сторону, чтобы освободить проезд, заглушил двигатель и вышел из машины. Пока я все это делал, мужик вел себя адекватно, но когда я запер машину с брелка, снова дико удивился. Да откуда же он выполз, если ни разу не видел брелка автомобильной сигнализации? Теперь в свете фонаря я мог разглядеть его получше: лет 30 с небольшим, аккуратный, ростом невысокий, если и выше меня то не намного. Зеленоватая рубашка, галстук, и коричневый костюм, напоминающий о лучших годах фабрики «Большевичка» или как ее там. Обувь – под стать костюму. В руке, как я уже говорил, сумка, теперь я мог разглядеть содержимое – пустые пивные бутылки. Нет, ну точно – бомж! Или алкаш. Только сдвинутый немного. Он также не терял времени, разглядывал меня. Прошелся по моим джинсам, блестящим туфлям, рубашке. Взгляд задержался на гарнитуре в ухе и японских часах на руке. Некоторое время мы молчали. Потом мне это надоело.

— Ну, так объясни, почему эта улица не может быть Рахова? – нарушил я молчание. – И причем тут магазин? Мужик явно растерялся.

— Потому что магазина этого тут не было! – И не могло быть! Тут я совсем перестал понимать что-либо.

— Почему?

— Блэк! Рэд! Вайт! – закричал он исступленно. – По-английски! – Кто же такое позволит, да еще в центре города! Он торжествующе смотрел на меня, как будто доказал сложную теорему.

— А чего такого-то? – я совсем растерялся. Тут пришла его очередь удивляться.

— Как же… — Низкопоклонство перед Западом… — Рассадник капитализма. Он умолк. Тут мне все резко надоело, и я решил подойти к проблеме по-деловому.

— Пошли, — сказал я ему и решительно пошел в сторону перекрестка. Он поплелся за мной, гремя бутылками. Мы дошли до угла и я ткнул пальцем в вывеску с названием улицы.

— Читай.

— Улица Рахова…, — он ошеломленно смотрел на вывеску. – А город? – он с надеждой посмотрел на меня.

— Саратов, — безжалостно ответил я. Не знаю, почему его это так расстроило. Но он чуть не упал. Закрыл глаза и стоял некоторое время пошатываясь. Потом заговорил слабым голосом.

— Я, Самохин Евгений Викторович, 1948 года рождения, инженер, живу в Саратове на улице Рахова, дом 57, квартира 12. – Час назад я вышел сдать бутылки и оказался здесь… На его глаза навернулись слезы. Он вдруг завозился и торжествующе достал паспорт из внутреннего кармана. — Вот! Он протянул его мне. – Я не вру! Я взял паспорт и оторопел. Это был советский паспорт. Да-да, серпастый и молоткастый. И самое главное – это не была затертая, советских времен книжица, а вполне нормальный паспорт, заботливо обернутый прозрачной пленкой. Я перелистнул страницы, да, все верно, Евгений, Самохин, вот и фотография вклеена в 25 лет, все как полагается. И прописка тоже верная, вот и дата стоит – 10 октября 1969 года. Стоп! Еще разок… Год рождения – 1948-й. Я внимательно изучил фотографию и пришел к выводу что на фото именно этот человек. Конечно на советских паспортах не было ламинирования, да и я не специалист, но насколько я мог судить – паспорт был настоящий. Только вот год рождения меня смущал. По виду он мой ровесник, а по паспорту — старше моей матери. Как такое возможно? Я перелистал паспорт и еще раз посмотрел дату прописки – 10 октября 1969. М-да. Что-то тут явно не сходилось.

— Какое сегодня число? — спросил я его.

— 23 июня, — он мрачно посмотрел на меня.

— А год какой? Он стал еще мрачнее, но все же ответил.

— Тысяча девятьсот восьмидесятый.

Знаете, я человек не очень-то доверчивый. И весьма консервативный, в некоторых своих привычках. Например, я знаю какое сегодня число, и какого года. Поэтому я ему просто не поверил, подумал, что это розыгрыш или хитрое мошенничество. На мошенничество было не похоже, потому, как профита пока не было никакого. Машину ограбить, так она в зоне видимости брелка – сразу заорет. То есть открыть ее тихо не выйдет. Мне по голове дать? Так ведь нет никого! Этого вот чудика я вмиг скручу, даже под пиджаком видно, что худющий. Значит просто безобидный шутник? Что же, я решил его расколоть, не каждый день попадается такой тонкий прикол, согласитесь! А посему я сделал очень простую вещь.

— Не знаю, кто ты, мужик,- сказал я ему, — и откуда ты взялся, но сегодня у нас 23 июня 2008 года, ты находишься в городе Саратове на территории Российской Федерации. Пожалуй, я зря начал с ним так резко: даже в свете фонаря было видно, что он побледнел и вот-вот потеряет сознание. Некоторое время мы молча стояли. Я готовился подхватить его, когда он начнет падать, он пытался усвоить мои слова. Потому он до чего-то додумался, потому что на его лице вдруг отразилось облегчение.

— Вы меня разыгрываете, — заулыбался он. Жаль было лишать человека логичного и приемлемого объяснения, но…

— Я могу доказать, — усмехнулся я и полез в сумочку с документами. Вытащил оттуда свои права и дал ему. Наверное, и даже скорее всего, пластиковые права размером с кредитку сильно отличались от того к чему мог бы привыкнуть человек в 80-м году, во всяком случае он снова удивился.

— Что это?

— Водительские права. – Ты читай, Женя, там все написано. Он уставился в права, близоруко щуря глаза. Потом, видимо отчаявшись совладать со своим зрением, полез в карман пиджака и извлек на свет божий очки. Советские, в роговой оправе, на редкость уродливые. Вот только слово «старые» к ним не подходило совершенно. Не могу я назвать старой новую вещь, никак просто. «Неужели ЭТО, еще делают?», — мелькнула в голове мысль. Но тут меня снова отвлек Евгений.

— А зачем вы мне их дали? – удивленно спросил он. И добавил, стремясь быть вежливым, — Андрей Валерьевич.

— Просто Энди или Андрей, — хмыкнул я. – А ты, Женя, на дату выдачи посмотри. Он опять уткнулся в права, а потом поднял обалделое лицо.

— Шестого июня 2006 года? – Как это? – он снова побледнел.

— А вот так, — я пожал плечами. Как вразумить человека по поводу того какой сегодня день? – Убедился? Он покачал головой. Тогда я, готовый к такому обороту, достал еще документ – техталон на машину.

— Смотри вот тут, год выпуска, — указал я ему.

— Две тысячи первый, — он глубоко вздохнул. Потом жалобно посмотрел на меня и спросил слабым голосом:

— Как же так?

Пока все это происходило, я тоже все больше впадал в непонимание. Хотите верьте, хотите нет, но этот человек не врал. Ложь я чувствую, подмечаю нюансы, ловлю на мелочах. Ну, нет здесь лжи, ну ни грамма. Либо он великий актер… Мелочи, мелочи, как это все объяснить? Предположим, остался бланк паспорта, оформили его недавно на реально существующего человека. Нашли одежду тех годов… Так прекрасно сохранившуюся? М-да. Ну ладно, предположим. Что еще? Мелочи… Тут мой взгляд упал на его сумку с бутылками. Вот оно! Бутылки!

— Женя, ты понимаешь, что я тебе не верю? — спросил я его осторожно.

— Не верите…, — он удивился. – Наверное, это мне надо вам не верить, — сказал он философски. – Я вышел из дома, еще светло было, решил срезать двором, вышел вот сюда… Он беспомощно пожал плечами.

— Ладно, — ответил я, — если ты убедишь меня в том что ты из 80 года, то я помогу тебе. – Идет?

— Идет, — ответил он поправляя очки. – Но как?..

— Давай сюда сумку! Я начал доставать бутылки. Это были полулитровые бутылки из-под пива или лимонада, на некоторых еще сохранились этикетки. «Грушевый», — прочитал я. «Саяны». «Жигулевское». И этикетки какие-то маленькие у самого горлышка, полукруглые. Да-да, те самые, советские. Мелочи… Неужели не врет? Может серия какая напитков в ретро стиле? Ладно. Я оторвал этикетку с горлышка и стал ее внимательно изучать. Так, что тут у нас? Пиво жигулевское дата розлива: 22.06.80. Опечатка? Хотелось бы в это верить… Производитель: Энгельсский пивзавод. Странно. Все страньше и страньше, как говорила Алиса в стране чудес. Не ЗАО «Энгельсский пивзавод», ни ООО «Энгельсский пивзавод», а просто «Энгельский пивзавод». Неправильно это. И номер лицензии не указан. Неужели «оттуда» этикетка? Из «тогда»? Как это вообще правильно выразить? Расколоть мужика не получалось. Ну, черт с ними с этикетками, я сам могу в Фотошопе таких этикеток наваять… Попробуем расколоть его вопросами.

— Сколько тебе лет? – спросил я резко.

— Тридцать два…  — растерянно ответил он.

— Год рождения! – я почти кричал.

— Сорок восьмой… — Но…

— Год окончания школы!

— Шестьдесят пятый… — Я только…

— Института!

— Семидесятый… — К чему…

— Название института!

— Политех…

— Полностью!

— Саратовский Политехнический Институт… Но я…

— Кто президент сейчас?

— Ээээ, кто?

— Главный в стране кто?

— Брежнев…

— Сколько стоит бутылка водки? – на этом вопросе я выдохся.

— Три шестьдесят две… — Но к чему эти вопросы, Андрей? – Он явно был в недоумении. – Вы мне не верите? «А ты как думаешь, друг мой, Евгений?» — так и хотелось ему высказать. Но проблема этим не решается, поэтому и не стоит. Что же с ним делать?…

— Короче так, Женя, — я принял решение. – Сейчас 2008-й год, нравится тебе это или нет. – Со всеми вытекающими последствиями. – Предлагаю поехать сейчас ко мне и как следует это обсудить.

— Может мне лучше домой? – неуверенно сказал Женя.

— Да! – воскликнул я. – Точно! – Поехали! – Я тебя подброшу. Мой альтруизм объяснялся просто – я случайно знал, что такого дома не существует.

— Спасибо, Андрей! – Женя поспешно укладывал бутылки в сумку. Я тем временем подошел к машине и нажал кнопку на брелке. Женя зачарованно смотрел, как машина мигнула поворотниками и открылась. Женя сел в машину, поставив драгоценные бутылки между колен и от души приложил дверцей. Не люблю, когда сильно хлопают дверцей.

— Жень, а ты всю жизнь на тракторе ездил? – спросил я ласково.

— Нет, — он опять удивился вопросу. – На уазике меня иногда подвозят и как-то раз на Волге.

— Так вот, рекомендую тебе запомнить, что в ЭТОЙ машине дверцы закрываются почти что сами, поэтому будь с ними понежнее. Ок?

— Извините… — он смутился. – Я не хотел, и…

— Проехали, — оборвал я его. И запустил двигатель. Женя снова как зачарованный уставился на панель бортового компьютера.

— Ух ты! – он показал на компьютер, — такого я даже в «Волге» не видел!

— Просто компьютер, — пожал я плечами. — Показывает время, температуру воздуха, расход топлива, радиостанцию, запас хода и прочее.

— А что, не заводится? — задал он дурацкий вопрос.

— Почему не заводится? – теперь удивился я. – Очень даже заводится, — и тронул машину с места. Женя опять притих. Некоторое время мы ехали молча, потом он видимо справился с волнением.

— А какой принцип использует двигатель этой машины? – он все еще никак не мог понять почему мотор не завывает, как в жигулях.

— Двигатель внутреннего сгорания, — хмыкнул я. – Просто не в Советском Союзе собранный. После этих слов Женя слегка надулся. Некоторое время он молчал. А мы потихоньку ехали по ночной улице. Машин было немного, но впереди загорелся красным светофор. Пока мы стояли, Женя жадно глазел по сторонам, но смотреть было особо не на что. Однако он так не думал. Только он собрался спросить меня о чем-то, как загорелся зеленый, и мы поехали.

— Неужели это Советский Союз?.. – вопросил Женя пространство.

— Нет, конечно, — я снова усмехнулся. – Это Россия, брат.

— Но Россия в Советском Союзе? – он отчаянно пытался обрести почву под ногами. Но почва упорно отказывалась держать его.

— Россия теперь в России, — вздохнул я, вспомнив «дикие девяностые», талоны, очереди, галопирующую инфляцию и прочие прелести поздней перестройки.

— Как это? – удивился Женя. – Россия теперь независимое государство? – Не может такого быть!

— Потом расскажу, — отмахнулся я. Устраивать исторический экскурс после тяжелого трудового дня, мягко говоря, не хотелось. Да и времени на него уже не осталось –мы подъехали к большому новому дому, на котором красовалась новенькая табличка «53/61» Некоторое время Женя созерцал табличку, потом тяжело вздохнул и грустно сказал: «Черт знает что…»

— Убедился? Сил говорить у него явно не осталось, поэтому Женя несколько раз отрешенно кивнул и уставился в пространство. Некоторое время мы сидели молча. Потом я решил взять ситуацию в свои руки. К этому моменту я уже пришел к выводу, что как бы то ни было, а человеку нужна помощь. Из прошлого он сюда пришел неведомым ухищрением технологии или просто потерял память, но в любом случае сейчас ему нужна помощь. И как только я пришел к такому выводу, все стало отчетливо видно.

— Давай вот что, — нарушил я тишину, — сейчас заедем в магазин, возьмем водки, посидим, обсудим, глядишь и дельная мысль появится. – Идет? Женя вяло пожал плечами все еще не найдя в себе силы для разговора. А я тем временем вырулил на дорогу и поехал домой. Где-то неподалеку от моего дома был круглосуточный супермаркет, там и отоваримся.

            Весь путь до магазина Женя молчал. Один раз только спросил: «Это улица Чернышевского?» и получив утвердительный ответ, снова уткнулся в боковое стекло. Так мы и ехали – я крутил баранку, а он глазел в окно, на яркие вывески, на сверкающие иномарки изредка проезжавшие мимо нас. А в глазах его была глухая тоска. Время было вечернее, машин уже немного и когда мы заехали на стоянку у магазина, Женя еще не пришел в себя. Но я несильно об этом беспокоился. Я уже понял, что он не врет. И, либо он действительно из прошлого, либо считает себя таковым, что в психологическом отношении совершенно безразлично. Но, в таком случае, опыт посещения русского супермаркета должен оставить у него неизгладимое впечатление. И в этом я оказался более чем прав.

На мой взгляд ничего «супер» в этом магазине не было. И ассортимент не очень богатый, и устройство самого магазина было так себе. Даже двери приходилось открывать руками. Короче по меркам современного россиянина самый обычный магазин средней руки и супермаркетом его называли только с подачи непомерного самолюбия владельцев. Но, глядя на Женю, я невольно поймал себя на мысли, что человек впервые попал в пещеру Али-Бабы. С явственно видимым внутренним трепетом прошел он в стеклянные двери, миновал охранника и стал озираться с раскрытым ртом.

— Это магазин? – шепотом спросил он меня, теребя за рукав.

— Да, — я совершенно не понял его пиетета. Но Женя уже отпустил мой рукав, и принялся бродить от одного стеллажа до другого, зачарованно разглядывая яркие упаковки товаров. Я же пошел делать покупки. Шансов, что мы потеряемся, было немного, так как магазин в это время был почти пуст. Но, спокойно совершать покупки Женя мне конечно не позволил. То и дело он возвращался и задавал вопросы поражающие своей наивностью.

 – Это все – настоящее? – жарким шепотом спросил он. Сначала я даже не понял вопроса. Потом дошло.

— А ты думаешь – муляжи? Я усмехнулся. – Пойдем чего покажу. Я повел его к колбасной витрине. На самом деле колбас там было не очень много, видов 100. Но Женя так не думал. Он молча стоял и пожирал глазами изобилие, которое советскому человеку не являлось даже в самых сладких снах. Я дал ему тридцать секунд, а потом подошел к продавщице.

— Дайте суджук пожалуйста, — попросил я. Девушка достала колечко суджука, быстро взвесила, упаковала в пакет и прилепила ценник.

— Пожалуйста, — протянула она мне мою колбасу.

— Спасибо, — я положил покупку в корзинку, крепко взял за локоть Женю и мы пошли к витрине с алкоголем. Тут Женя завис еще круче. Обалделым взглядом он повел вдоль длинного водочного ряда.

— Это… водка? Я его понимал. По моим воспоминаниям в советских магазинах была только «Пшеничная» и «Столичная». Но долго задерживаться мне не хотелось, поэтому я взял пару бутылок «Парламента» и мы пошли к кассе. Уже около кассы я вспомнил, что наличных денег у меня не хватит. Впрочем, проблемы в этом не было, у меня была карточка, которой я и расплатился. При взгляде на кассовый терминал в Жене явно проснулся инженер, и мне стоило некоторого труда увести его из магазина. Пока мы ехали ко мне, он молчал, и только у самого дома спросил.

— Вы, наверное, большой человек, Андрей? Вопрос прозвучал настолько напряженно и неуместно, что я просто расхохотался.

— С чего ты взял, Женя? – утирая глаза от слез, спросил я.

— Нууу… эээ…,- Женя мялся, стесняясь сказать.

— Давай, колись, — велел я. Женя сник, начал что-то неразборчиво бормотать. Из бормотания выходило, что, во-первых, гарнитура в ухе сошла за рацию, которой могли бы пользоваться, в представлении Жени, только сотрудники спецслужб. А спецслужба в Советском Союзе была, понятно какая – КГБ. Вот он и оробел. А второй момент, который заставил его так думать, это как ни странно посещение магазина. На входе стоял охранник, расплачивался я не деньгами, а супермаркет мог быть только спецмагазином для ответственных работников. По крайне мере иной аналогии у Жени не нашлось.

— Ну, хорошо, — сказал я, — тебя же в этот магазин пустили? – Какой же тогда это «спец»?

— Потому что я с вами был! — с жаром воскликнул Женя. – И то охранник на меня так посмотрел… — он поежился. – И продавщица вежливая! – двинул он еще аргумент.

— Охранник на тебя так посмотрел, потому что ты так одет, — надо же его как-то вразумить.

— Нормально я одет! — взвился Женя, невольно бросая взгляд на свой пиджак, — я в этом костюме на работу хожу! Потом перевел взгляд на мои джинсы и помрачнел. – Ну, нет у меня знакомых, которые джинсы из-за бугра привозят… — сварливо закончил он.

— Сейчас джинсы можно купить в любом магазине и даже на базаре, — пожал я плечами. – Хотя ты прав, мои джинсы довольно дорогие. – А в ухе торчит гарнитура от сотового телефона, чтобы не занимать руки телефоном, когда едешь на машине. Я порылся в сумочке с документами и достал телефон. Женя взял его в руки и стал заворожено разглядывать. И в этот момент он зазвонил, Женя вздрогнул и выронил аппарат, который тут же укатился под сиденье. Я вздохнул. Запарковал во дворе машину, одновременно принимая вызов.

— Он меня током дернул! – выдохнул Женя. – Слабенько так…

— Да. Женя непонимающе посмотрел на меня. — Нет, домой еду. – Давай завтра, а?

— Что завтра? – Женя непонимающе уставился на меня. Я помотал головой.

— Лучше сам подъезжай, — я продолжал разговор, а Женя все пытался мне отвечать.

— Куда? – было видно, что он совсем растерялся.

— Ладно, давай. – Пока, — наконец попрощался я.

— Пока… — выдохнул Женя. Разговор по телефону, наконец, закончился.

— Это я не с тобой разговаривал. Я залез под сиденье и достал телефон. – Вот, это телефон. – Сейчас он позвонил, и я разговаривал с человеком, который может находиться где угодно. – Даже в Австралии.

— Это вроде рации? – круче рации человек в 80-м году даже и представить ничего не мог.

— Не совсем, тут даже не УКВ, скорее СВЧ диапазон. – И вообще давай об этом позже, тут нарисовать надо. Женя примолк и вообще выглядел как-то пришибленно. Мы взяли пакеты, и пошли к подъезду.

            Зайдя в квартиру, Женя явно расслабился. И было от чего – квартира уж больно напоминала то, к чему он привык в советские времена. Да и обои на стенах были еще советские. Однако, его расслабление длилось недолго.

— Узнаю жилище советского человека! – воскликнул он в порыве чувств.

— Ремонт нет смысла делать, — я пожал плечами. – В этом районе никто не заплатит за ремонт. –А квартиру все равно продавать.

— Продавать? – Нелегально, за прописку?

— Нет, Женя, не за прописку. – У нас теперь право собственности на недвижимость есть. – Так что за прописку никто квартиры не продает. Женя опять впал в ступор. Я снова тяжело вздохнул, вошел в комнату и вернулся в коридор с бумажкой.

— Вот смотри – это свидетельство о праве собственности на квартиру. Женя тупо уставился на листок бумаги и несколько секунд пытался сфокусироваться. Потом ему это удалось и глаза забегали по строчкам. Прочитал он весьма быстро. А потом принялся читать с начала. Я терпеливо ждал. Наконец до него дошло.

— Знаете, Андрей… — он перевел дух, — я теперь верю вам… — Сейчас и правда 2008-й год.

— Ну наконец-то мы разобрались с этим. – Пошли пить и закусывать! – я энергично потер руки.

                                                                      *****                                                                             

Пока мы распаковывали продукты, нарезали салатик и разливали водку, разговор на животрепещущую тему у нас прервался. Но, стоило нам поднять рюмки, как все началось с начала.

— А вы кто по профессии? – поинтересовался вдруг Женя.

— Программист, — совершенно честно ответил я. – А что?

— Да нет… Женя снова смутился. – Просто.

— А ты кем трудишься?

— Работаю старшим инженером на «Тантале», специализация – точные приборы. А потом нерешительно поинтересовался:

— А что такое программист? – Оператор станков с ЧПУ? «Получил?»- мелькнула ехидная мысль. Вот как, скажите мне, как, объяснить пещерному человеку, что такое компьютер? Насколько я помню, и слово такое в ходу еще не было в 80-м году.

— Нет, Женя. – Я пишу программы для компьютеров. – Специализируюсь на базах данных.

— Здорово! – выдохнул Женя. – И все же ты работаешь на КГБ, — удовлетворенно отметил он.

— Почему? — я совершенно растерялся. Как он вывел такую логическую цепочку?

— Ну… — Базы данных… — Наверное, досье на людей, да? – Какие еще могут быть базы данных… – по мере того как он говорил, его голос все понижался пока не сошел на нет.

— Давай выпьем, Женя, — предложил я. – За понимание.

— Давай. Мы чокнулись и выпили. Женя водку запивать не стал, выдохнул и закусил салатиком. Я последовал его примеру. Все же, водку запивать — моветон…

— А компьютер я тебе покажу, — сказал я. Женя даже поперхнулся.

— Правда? – Когда?

— А вот еще выпьем, и покажу, — я пожал плечами.

— А это телевизор? – Женя кивнул куда-то мне за спину.

— Ага, — я встал, взял пульт и включил телевизор. – Тут смотреть нечего, всего 14 эфирных каналов, ни тебе тарелки, ни кабельного, — я стал переключать каналы, стремясь найти что-нибудь кроме рекламы. Наконец мне это удалось, и я бросил взгляд на Женю. Тот сидел, явно забыв закрыть рот, и смотрел на цветные картинки с таким видом, как будто узрел явление ангела. Какое-то время я подождал, потом мне это надоело, и я отключил телевизор с пульта. Потребовалось еще несколько секунд, чтобы Женя пришел в себя.

— Теперь такое телевидение?… – человек пребывал в шоке. – Четырнадцать каналов… — А какой цвет! –вдруг вскричал он. – Я такого в жизни не видел! – Он подошел вплотную к телевизору и прочитал название. – Импортный, — с завистью констатировал он.

— Сейчас все импортное, — я снова пожал плечами.

— А советское? – удивился Женя.

— А советского ничего нет, давно уже.

— Как давно? – глухо спросил Женя.

— Да, Советский Союз прекратил свое существование в конце 1991 года, — ответил я. Женя уставился куда-то в стол, глаза его покраснели. Так он сидел некоторое время, а потом разлил дрожащей рукой водку и поднял рюмку.

— За Советский Союз!- И выпил, не чокаясь, как за покойника. Да, собственно так оно и было, если подумать. Я выпил молча.

— Даже не верится… — Женю немного развезло. Всего-то с двух рюмок, наверное, редко пьет человек, да и пережить ему пришлось немало сегодня. Надо было его чем-то отвлечь.

— Ну что, — нарочито бодрым голосом, спросил я его, — готов узреть чудо конца двадцатого – начала двадцать первого века?

— Компьютер? – Женя слегка встрепенулся. – Сейчас.

— Компьютер, — подтвердил я. Судя по тому, как заблестели у него глаза, Женя не просто хотел, а хотел со страшной силой. «А заодно кое-что проверим» — подумал я.

            Мы прошли в комнату, где на столе стояло чудо компьютерной индустрии – мой старенький Атлон. Давно пора поменять, конечно, но руки не доходят, да и работает он себе и работает. В игры я играю редко, а все остальное старичок делает. Кто же старого коня с поля выгонит? Вот и я так же думаю. Я включил системный блок и комп начал грузиться. Женя широко раскрытыми глазами смотрел на это чудо. Впрочем, для него это и правда было чудо. Если конечно он не врет. Женя еще не догадывался, но я решил устроить ему еще одну, последнюю, проверку. На этот раз с привлечением ресурсов Интернета. Поскрипев винтом с минуту комп наконец загрузился. Судя по всему, Женя уже даже не дышал.

            А я, тем временем, не тратя времени даром, грузил один небезызвестный сайт с базами данных на граждан России. Даже не знаю, что я там хотел увидеть, но как-то раз я купил доступ на поиск 10 человек, и у меня еще оставалось несколько неиспользованных попыток.

— Вот смотри, Женя, — показал я на экран, — это поисковая система может найти всю официальную информацию о человеке. – Имя, фамилию, отчество, год рождения, документы, чем владеет, криминальные данные, короче все, что нужно. – Как, ты говоришь, твое имя?

— Самохин, Евгений Викторович, 1948 года, холост, не привлекался, не имел, — на одном дыхании пробормотал он. Я быстро ввел данные и нажал на ввод. Некоторое время сайт грузил страничку.

— Смотри-ка ты! – удивился я. – Есть такой! Я показал строчку на экране. Женя в волнении чуть не упал, подавшись вперед.

— Все точно, Самохин, Евгений и дата рождения совпадает.

— А ну-ка! – я нажал на кнопку предоставить всю информацию. – Некоторое время мы изучали результаты. Потом я сказал: «Либо ты, Женя, мне врешь… Либо ты должен туда вернуться». Дело в том, что Самохин не только присутствовал в базе данных, но и при этом еще и был жив. Покойники ведь не имеют обыкновение покупать дорогие машины, верно? А в ГАИшной базе была запись о том, что он купил себе Мерседес S 600 год назад. Женя молча смотрел на экран и молчал. Потом покачал головой.

— Это не могу быть я, — горестно вздохнул он. – Меня даже на рынке обсчитывают, никаких способностей к коммерции…

— Как знать, — философски заметил я. – Человек приспосабливается к ситуации, обнаруживая в себе такие способности, о которых раньше и не подозревал.

— А как мне вернуться? – робко спросил Женя. – Ведь я даже не могу объяснить, как сюда попал!

— Поживем – увидим, — у меня тоже не было идей на этот счет. – Пошли водку пить, компьютер не убежит. Я буквально утащил его на кухню.

— Расскажи мне все, — задал Женя не очень связный вопрос, после третьей рюмки.

— Историю? – хотите верьте, хотите нет, но не было у меня никакого желания этим заниматься.

— Я хочу знать все! – Женя даже прихлопнул по столу ладонью. – Как могло такое случится… — Ведь Советский Союз был такой большой, такой крепкий! – Не мог он просто так развалиться! Мне было жаль его, его ждало еще много разочарований. Но не сегодня.

— Давай вот что, — решение пришло само, стоило только задуматься, — я тебе найду в Интернете книжку по истории и почитаешь пока меня не будет. – А сейчас очень кратко расскажу, что и когда было. Женя кивнул.

— Значит так… — Ты у нас из 1980-го? – Ага, — я потер лицо рукой пытаясь сосредоточиться – водка начинала действовать. – В 1982-м, умрет Брежнев. – После него будет Андропов.

— Андропов? – удивился Женя. – Нынешний председатель КГБ? Он понял, что ляпнул не то и решил поправиться. — Ну то есть… тот самый?

— Тот самый, — кивнул я. – Но он недолго царствовал, меньше полутора лет. – В начале 84-го он умер.

— А потом? – мне давно не встречался более благодарный слушатель.

— Потом был Черненко, тоже недолго.

— Черненко? – Так он даже сейчас на ладан дышит! – То есть в восьмидесятом, — снова поправился Женя.

— Он и пробыл недолго, год всего. — А вот после него пришел Горбачев. – И начал перестройку.

— Значит 5 лет еще… — задумчиво проговорил Женя. – Горбачев… — А что потом?

— А потом, Женя, все, — жестко сказал я. Горбачев, выпустил джинна из бутылки, а обратно загнать его не смог.

— Не понял.

— А чего тут непонятного? – удивился. – Горбачев клич кинул на всю страну: «Гласность! Демократия! Перестройка!» — Ты думаешь, это могло бесследно пройти? – После того, как люди знали часть правды, они пожелали знать все. – А потом ужаснулись. – Партия потеряла доверие масс, и как следствие – власть. Это был постепенный процесс, но неизбежный. — А потом оказалось, что Советский Союз держался только на силе центральной власти. – Когда эта сила исчезла, он развалился. – Горбачев сложил с себя полномочия, а Россия стала независимой страной. — Так же как и остальные республики.

Некоторое время мы молчали. Я погрузился в воспоминания, Женя пытался себе представить, как могло бы выглядеть то, что я ему рассказал. Потом он пришел к какому-то выводу и заговорил снова.

— Ну, главное, все не зря, — он неопределенно повел рукой. – Вы живете так, как я и не мечтал никогда. Я посмотрел на него тяжелым взглядом. Женя поежился.

— Что?

— Ты думаешь у нас тут рай земной? – я криво усмехнулся. – Я тебе покажу рай. – А сейчас давай спать, время позднее, а завтра на работу.

— Извините, Андрей, я не хотел…

— И завязывай выкать, — мне и правда надоело. — Завтра я включу компьютер, и оставлю тебе, чтобы ты почитал историю. – Смотри, вот так мышкой пошевелишь, чтобы убрать заставку. — А вот так прокрутка вниз. – Ну, сообразишь, короче, тут просто все. Я постелил ему в другой комнате и мы улеглись спать.

Утром, когда я проснулся и уехал на работу, Женя еще спал. Я оставил ему записку с инструкцией как пользоваться компьютером, на случай если водочные пары выветрили из его памяти соответствующий кусок.

Рабочий день у меня до шести, плюс еще занимательные гонки с препятствиями в городских пробках… Короче домой добрался только в восьмом часу. А войдя в квартиру понял, что произошло нечто странное. Первая странность заключалась в том, что свет в квартире был потушен. Вторая – в том, что Женя не встретил меня у порога, что было бы логично, будь он дома. А, как он может быть не дома, когда замок надо запирать снаружи, потому, что он не защелкивается? А ключи я Жене не давал. Тем не менее, замок закрыт на ключ – следовательно, Женя дома. Я разулся и прошел в комнату. Женя и правда был дома, но с первого взгляда стало ясно, что с ним что-то не так. Он сидел за столом, уронив голову на клавиатуру, и крепко спал. Рядом, на полу валялась пустая бутылки из-под водки, а на столе стояла пустая рюмка. Взглянув на экран, я сразу все понял. Не довольствуясь тем курсом истории, который я ему нашел в интернете, Женя загрузил поисковик и нашел еще кучу материала по интересующей его теме. Воспоминания, фотографии, дневники… Горбачев, перестройка, талоны, дефицит, кооперативы, путч, Ельцин на танке, развал Союза, первая чеченская, денежные реформы, приватизация, ваучеры, галопирующая инфляция, захват Останкино в 93-м, вторая чеченская и грязь, кровь, смерть, дикие девяностые, коррупция, мафия… На экране было открыто 74 страницы, которые успел просмотреть Женя. Дааа… Я очень хорошо его понимал. Мы пережили это все и на это ушли годы. Мы видели все это своими глазами, но по кусочку, постепенно. Женя об этом прочитал, но сразу обо всем, одним глотком и для него это оказалось слишком. Я аккуратно перетащил его на постель, укрыл одеялом и оставил до утра.

Следующее мое возвращение домой прошло намного лучше. Когда я открыл дверь, Женя уже мялся у порога.

— Привет! – поздоровался я с ним. Видимо похмелье еще давало о себе знать – вид у него был помятый.

— Привет…- почти прошептал он. – Андрей, извините за вчерашнее… — Вообще-то мне не свойственно вот так напиваться.

— Верю, — я тяжко вздохнул и прошел на кухню, разгрузить пакеты. Женя с убитым видом поплелся за мной, продолжая бормотать извинения.

— Да ладно, брось, — отмахнулся, я. – Я все понимаю.

— Все равно мне не стоило так напиваться…

— Не стоило. –А, что тебя так расстроило? Женя поднял на меня мученический взгляд.

— Такую страну…- он запнулся, видимо подбирая более приличное слово, не подобрал, и выпалил, — просрали! И опустил взгляд, устыдившись.

— Ах вот что, — вкрадчиво сказал я. – Ты знаешь, в твоем «просрали» слышится слово «вы». – Я прав?

— Поймите меня правильно, Андрей, я не обвиняю лично вас, но… Я его прервал.

— Женя! – Друг мой! – Спасибо тебе за то, что ты не обвиняешь лично меня! – я почти кричал. – Но ты просрал эту страну в не меньшей степени чем я. – А если уж совсем честно поразмыслить то и в большей! – Так что извини, но это я обвиняю лично тебя в развале Советского Союза. Женя был в шоке.

— Меня? – Но я ведь даже не пережил всего этого! – Как вы можете…

— Мы вроде перешли на ты, нет? – А во-вторых… — Мне в 91-м году 15 лет было. — Я еще в школе учился, еще ничего не выбрал и не осознал толком. – А ты к 80-му году уже много поработал и наворотил.

— Что я наворотил? – вспыхнул Женя.

— А кто на партсобраниях сидел и голосовал? – Кто пел славословия руководству? – Кто закрывал глаза на приписки, очковтирательство, кумовство? — Кто создавал эту систему, которая потом развалилась? – Если на это посмотреть беспристрастно, то ты успел наворочать больше меня. Из Жени как будто выпустили весь воздух. Он упал на табуретку и глубоко задумался. Я устало потер лицо ладонью. Устал. Да и вспышка унесла с собой много сил. По большому счету на каждом часть вины есть. И за то, что Советский Союз существовал и за то, что развалился. И этот бедолага — инженер тут виновен вовсе не так сильно, как многие другие. Маленький человек, считающий себя маленьким человеком. Обычная этическая западня, в которую попадает каждый, когда ему впервые приходит время проявить силу. Силу проявить страшно, а иногда смертельно опасно. И возникает оправдание: «Я маленький человек, что я могу сделать?» Видимо, наши с Женей мысли шли параллельным путем, потому Женя вдруг поднял голову.

— Я всего лишь инженер, Андрей, — его голос набирал силу — он нашел себе оправдание. – Я делал свою работу, и делал ее хорошо. – А те, другие, партийные боссы, руководители, делали ее плохо, рвали страну, себе кусок, ну и… — Что я мог поделать?

— Остаться человеком, — тихо ответил я. Женя сжался. Я знал, что он чувствует. Когда на меня впервые свалилось это озарение, я тоже чувствовал себя плохо. Было такое чувство, что я грязный, будто извалялся в нечистотах, в фекальной жидкости городского отстойника и больше никогда не отмоюсь. Но я помню, что было потом. Я принял решение и снова стал человеком. И теперь оставалось только ждать. Но напрасно – каждый должен пройти свой путь, прежде чем станет человеком. Путь Жени был еще впереди.

— Водка еще осталась? – хрипло спросил Женя.

— Нет, водка тебе сейчас не нужна, — я секунду подумал, — поехали. Я повернулся и пошел в комнату за ключами от машины.

— Куда? — крикнул Женя в спину.

— Увидишь.

Всю дорогу Женя сидел, насупившись, и молчал. Я прекрасно понимал, о чем он думает, а также то, что он прекрасно понимает, куда мы едем. Скорее всего, он задавал себе вопрос, почему именно туда. А на самом деле это место было не хуже других: мы приехали на набережную. Вышли из машины, и я его все так же молча провел к самой воде. Некоторое время мы молча стояли и любовались видом ночной реки, расцвеченным огнями мостом. Было довольно холодно, дул сильный ветер, Женя ежился. Наконец, я повернулся к нему.

— Что ты видишь Женя? – спросил я его.

— Великую русскую реку Волгу.

— Правильно. – А почему она великая, знаешь?

— Длинная, глубокая, — он пожал плечами. – Кормилица.

— Вот представь себе, Женя, 418 лет назад сюда пришли бородатые мужики, поскребли макушку и построили тут крепость.

— На Соколовой горе.

— Да. – И в то время тут была Волга. – Она была другая, уже, быстрее, без мостов и плотин, но она тут была. – А тысячу лет назад когда государство русское только зарождалось она тоже тут была. – А Русь была вся в Киеве, на месте Москвы была так, деревенька. – Но и тогда была здесь Волга. – А две тысячи лет назад…

— Древняя река, и что? – Женя раздраженно посмотрел на меня.

— Дело не в том, что она древняя, — я ждал этой вспышки, — а все дело в том, что она все эти тысячелетия течет в одном направлении, Женя, с севера на юг. – Понимаешь? – Пройдут годы, человечество слезет с тепловой энергии, разрушит плотины, и она снова станет такой же, как раньше и будет течь с севера на юг. – И все так же будет давать людям воду, рыбу и отдых на пляжах.

— Но река изменчива! – Даже уровень воды у нее непостоянный! – возразил Женя.

— Ты тоже по-разному одеваешься, — я усмехнулся. – Но она верна себе в главном.

— И что же по-твоему главное? – спросил Женя.

— Главное, Женя, быть верным самому себе.

— Эгоистично, — заметил Женя.

— Этично, — возразил я. – Ты ведь всегда знаешь, что правильно, а что нет. – Только, иногда у тебя получается убедить себя в обратном. – Не только у тебя. – Но ты всегда знаешь, где истина, — с нажимом произнес я.

— И что мне было делать?

— Я же тебе сказал – оставаться собой, всегда поступать правильно. – Так как правильно для тебя. – Так как ты сам глубоко внутри знаешь, что это правильно.

— Это сложно… — поморщился Женя. – А в мое время это было еще и опасно.

— Это и есть сила, Женя, — этим сильный человек отличается от слабого, а вовсе не социальным положением, не уровнем образования и не занимаемой должностью. Женя снова тяжело вздохнул, но потом неохотно кивнул. И в этот момент мне показалось, что он что-то понял. Нравственное возрождение не происходит внезапно, но теперь у меня появилась надежда, что Женя сможет преодолеть этот путь.

            Почему после таких разговоров хочется выпить? Вот и нам захотелось. Поэтому по дороге мы снова посетили супермаркет и купили водки. Напиваться никто из нас не хотел, но расслабиться не мешало. А потом был долгий разговор на кухне, за водкой с огурчиками за жизнь, за коммунизм, за то, что из него к данному моменту выросло. Точнее из его праха. А потом Женя задал вполне ожидаемый вопрос. Даже удивительно было как он не озвучил его раньше.

— А ты-то сам, как считаешь: лучше стало или хуже? Я задумался. Глубоко задумался.

— Смотря в чем, наверное… — Если взять уровень жизни, то тут все очень неоднозначно. – Раньше нищие были все или почти все. – Теперь очень большое расслоение в доходах людей. – Среди простых смертных в 10-20 раз, легко. – А есть еще всякие непростые смертные. – Те вообще выходят за рамки любых сравнений.

— Ну а в среднем? – Женя явно хотел услышать однозначный ответ

— Смотря, что считать серединой. – Вот взять меня, я получаю примерно среднюю по городу зарплату или чуть-чуть выше. – Ты видишь, как я живу.

— Много техники… — задумался Женя, иностранная машина, компьютеры, импортная одежда, вкусная еда. – По-моему ты хорошо живешь.

— Ты не забывай, что прошло почти 30 лет. – Техника шагнула далеко вперед, и стала намного дешевле. – Вот например, сколько стоила стиральная машина в 1980-м году?

— Смотря какая, — задумался Женя. – Если хорошая, то несколько моих зарплат, а если сама дешевая, то я и с одной куплю. Я встал.

— Пойдем, покажу. Мы прошли в ванную. Я убрал с машины все что на ней было и специальную тряпочку, чтобы не пылилась. – Вот тебе стиральная машина, самого дешевого класса, стоит меньше моей зарплаты. Женя начал ее разглядывать с неподдельным интересом. Наверное, только стеснительность не позволяла ему рассмотреть все раньше…

— Она подключается к воде, — он взялся за коммуникации, — это питание, а это что за шланг?

— Это слив, она сама заливает воду, греет ее, стирает, полощет, отжимает белье и сливает воду.

— Автомат! – Женя восхитился.

— Ага, причем это машинка, итальянской сборки, можно купить и намного дешевле, российской. — Примерно с таким же функционалом. Женя вздохнул. – Вот об этом я тебе и говорю – уровень бытового комфорта стал намного выше, благодаря развитию техники. – Хотя, то, что касается коммунальных услуг – советское наследие, кстати, то тут все, как у вас. – И воду бывает, выключают на месяц, и свет мигает и трубы прорываются.

— Ну, это уж ты загнул! – возмутился Женя. – Все изнашивается, ничто не вечно!

— Согласен, — зачем спорить с очевидным, — но сама система осталась прежней, на ее реконструкцию нет денег, вот и живем. — Правда, у нас есть выходы, которые вам были недоступны: нет горячей воды – поставил водонагреватель. — Свет мигает – поставил стабилизатор напряжения.

— Стабилизаторы напряжения и у нас есть! – Женя похоже решил доказать что и в его время все было не так уж плохо.

— Есть, то есть были. – Но какие! – Пойдем, покажу. Мы прошли в комнату, и я ткнул в белый коробок на столе. – 1200 ватт, совершенно бесшумный, защищает от всего чего только можно, перепады по току и напряжению, если напряжение сильно выходит за рамки допустимого то вырубается. – Может работать сутками. – У меня был ЛАТР советского производства в свое время, он был намного хуже.

— Дааа… — как инженер, Женя вполне ощутил техническое совершенство даже такого несложного прибора как стабилизатор напряжения. Но потом он вспомнил, с чего начался это разговор. – И все же, Андрей, стало лучше или хуже?

— Настырный ты, Женя, вздохнул я. – Если не брать поправку на время, то жить стало легче и сытнее. – А вот если учесть прогресс, и, как следствие, ставшими более доступными его достижения для простых смертных, то… не знаю. — Давай просто сравним. – Вот, какая у тебя зарплата?

— Сто восемьдесят рублей, — гордо сказал Женя. Наверное для простого инженера это было немало, но я-то помнил, что рабочий горячего цеха получал как минимум в два раза больше.

— А хлеб сколько стоит?

— Батон 22 копейки, например.

— У нас… черт его знает, рублей 10. – Так, что у нас получилось? – Примерно 820 батонов, — прикинул Женя.

— По батонам я выиграл, — усмехнулся я. – Раза этак, в два. – Ну, а бензин? – У вас он стоил 40 копеек, правильно?

— Девяносто третий, — подтвердил Женя.

— А у нас он сейчас стоит около 20 рублей. – Правда он называется 92-й, но не суть важно. – Что у нас получилось?

— Четыреста пятьдесят литров, — Женя снова прикинул в уме. Хороший инженер Женя.

— А у меня почти в два раза больше. Женя вздохнул.

— И я думаю, так, практически по всем товарным группам будет, — сказал я.

— Значит вы живете лучше, — согласился Женя.

— Не факт.

— Почему?

— Потому что у вас было бесплатное образование, бесплатная медицина и самое главное – вам давали квартиры. — Бесплатно. – Правда, вы не являлись их собственниками, но жить было где.

— А теперь не так? – удивился Женя.

— А теперь у нас рынок. – Заработаешь – купишь. – А цены такие, что… — Например, чтобы купить вот такую квартиру, мне надо работать лет 10 и при этом не покупать ничего крупного. – Ни машину, ни мебель, ничего. Женя медленно выдохнул.

— Если я захочу получить еще один диплом, скорее всего мне придется платить за образование. – В нашей стране теперь ты можешь получить только одно высшее образование бесплатно и только при том условии, что ты сможешь поступить на бюджетной основе. – А это очень непросто, уж поверь.

— Продвигают только талантливых, — кивнул Женя, — правильно.

— Правильно, если не учитывать коррупцию, — опять вздохнул я. – А так может получится что за взятку ты на бюджет поступишь, место талантливого займешь. – Вот так.

— За это же тюрьма полагается? – недоверчиво усмехнулся Женя.

— А ты докажи факт взятки, — я пожал плечами. – Технически это трудно, особенно когда взяткодатель не желает сотрудничать с милицией. – Коррупция оттого и процветает что она выгодна людям. – Вот представь себе – выпью я сейчас водки, сяду за руль и поеду. – Что будет, если меня поймают гаишники?

— Я не знаю, что теперь за это полагается. – Права, наверное, отберут.

— По закону могут и посадить на 15 суток. – А реально, я вытащу кошелек и заплачу гаишнику прямо на месте и поеду дальше, пьяный. – Другой вопрос, что это будет стоить очень немало, но все равно намного меньше, чем доводить дело до суда. – Мне прямая выгода. – Гаишнику прямая выгода. – Тем более, что гаишник тоже практически не рискует. – Вот так у нас делаются дела. – Надо тебе техосмотр пройти, платишь больше денег, и тебе его приносят, даже не надо никуда ездить. Я много лет не знал где и как техосмотр проходится.

— Ужас… — пробормотал Женя. – Раньше это было очень трудно, почти невозможно.

— Я знаю.

— Как же вы дошли до жизни такой? – разочарованно спросил Женя.

— Как дошли? – Хочешь, я тебе кино покажу? – Весьма такое, реалистичное кино.

— Давай. И мы пошли в комнату, где стоял компьютер. Я поискал взглядом и нашел на полке диск, снял его и подал Жене.

— «Жмурки», — прочитал он название. – Это детская игра такая? – наивно спросил он.

— Это игра, да, — я опять усмехнулся, — только для взрослых. – От слова «жмурик».

— А… — только и сказал Женя, с некоторым беспокойством глядя на диск. Я включил компьютер и мы сели смотреть фильм.

            Вопреки моим ожиданиям фильм Женя смотрел на удивление спокойно.

— Теперь такое кино снимают? – спросил он после просмотра. Я заподозрил что-то неладное.

— Это не просто кино, Женя. – Это жизнь.

— Что значит жизнь? – удивился Женя. – Не может быть, чтобы по улице свободно ходили вооруженные люди, которые безнаказанно убивают направо – налево!

— Так было, Женя! Он и правда не понял. Точнее понял, но не хотел поверить.

— Я сам все это видел, Женя, пойми, я не вру, — как донести до него всю глубину пропасти в которую упала страна после 91-го года? Женя недоверчиво уставился на меня.

— Что ты видел? – Как людей убивают? – с напором спросил он. Но за его бравадой чувствовалась надежда. Он просто не хотел верить в то, что видел. И я с великим удовольствием бы рассмеялся, хлопнул бы его по плечу и сказал бы ему: «Ну, что ты, Женя, шуток не понимаешь!» Вот только не было у меня такого права – лгать ему.

— Видел… и как убивают, и потом… трупы. – И автоматные очереди за окном. – И сгоревшие вместе с продавцами внутри ларьки видел, — ответил я ему спокойно. Женя как стоял так и сел на краешек табуретки. – И взорванные машины тоже. — И лужи крови на асфальте…

— Если ты видел, как убивают, что же не помешал? – Женя отчаянно искал лазейку, пытался поймать меня на лжи.

— Кому я должен был мешать? – Вооруженным бандитам, которые стреляли друг в друга? – Оно мне надо? Женя молчал.

— А один раз вообще глупо получилось… — Я к знакомому шел, в Глебучевом овраге…

— Один?

— Да. Женя посмотрел на меня с уважением. Наверное, и в советские времена это место пользовалось дурной славой.

— Туда шел, мужик закурить попросил, а у меня нету, не курю… — ну и дальше прошел. – А знакомого дома не оказалось. Иду обратно, а тот мужик лежит на спине, синий весь, хрипит и вся майка в крови…

— И что ты сделал? – спросил он тихо, все еще отказываясь поверить.

— А что тут сделаешь? – Это 92-й год был, мне тогда 16 лет было, школьник еще. – Убежал я оттуда, Женя. Я вздохнул. – Скорую вызвал, представился вымышленным именем.

Женя потрясенно молчал, переваривая рассказ. Потом поднял голову.

— А милиция?..

— А что милиция? – Тогда милиции считай, что и не было. – Они мало чего могли. – Людей пытали, убивали, покупали оружие, иномарки, а у ментов даже бензина не было до места преступления доехать. – У ментов пистолетики, а у бандитов автоматы, пулеметы, гранатометы… — И что самое главное — деньги. – Покупалось и продавалось все и вся. – Очень быстро и открыто.- Доказывать и осуждать первые несколько лет просто не успевали. – Очень быстро все менялось тогда, Женя… Он долго сидел, уставившись в пол, и молчал. Потом, видимо придя к какому-то решению, заговорил снова.

— Андрей, я хочу посмотреть этот фильм еще раз. Я испытующе посмотрел на него и кивнул.

            Второй раз он смотрел «Жмурки» с покрасневшими, широко распахнутыми глазами. Наверное он пытался себе представить себя в такой обстановке – нет ни работы, ни конкурентоспособного образования, ни денег, ни надежды… Каждый день известия о стрельбе, взрывах, пожарах. И время от времени гибнут люди, которых ты знаешь лично. Иногда близко.

            После того как по экрану поползли титры Женя молчал несколько минут, отрешенно глядя в одну точку и пытаясь переосмыслить и понять… А может просто оправится от впечатления. Я так не дождался, пока он очнется, подошел, положил руку ему на плечо и повел в кухню – пить водку. И мы опять выпили не чокаясь. Водка снова помогла и у него в глазах появился исчезнувший было блеск.

— У тебя есть еще что-нибудь? – хрипло спросил Женя и закашлялся. – Про те времена?

— Найдем, — я усмехнулся. – А если не найдем, то скачаем с интернета.

— Я хочу знать все. Я кивнул.

            А потом мы оба засели за компы, благо дома у меня, аж целых три. На одном я поставил на закачку пару фильмов: «Бригаду» и «Бумер». Обычно я не смотрю такое кино, не люблю ни наше, ни импортное, подобного рода. На втором я находил ему ссылки на статьи, блоги, мемуары, документальные фильмы. На третьем он все это просматривал. Больше по диагонали, конечно, но общее представление получал. Я и сам смотрел и удивлялся, неужели все было настолько черное? Было… Просто, лично у меня, все понемногу поправилось и пошло в гору, потому мне и кажется, что жизнь стала лучше. А может, и правда, стала… Закончили мы далеко за полночь.

— Как же вы все это пережили? – спросил Женя потирая красные глаза.

— Знамо дело, как, — я хмыкнул. – Выживали, кто как мог. – Я и грузчиком работал, и продавцом на улице и листовки клеил.

— Листовки? – заинтересовался Женя.

— Рекламу.

— Аааа.

— А ты думал, с революционной агитацией? Женя рассмеялся. – Нет, брат, революции кончились. — Теперь все только за бабки.

— Не романтично.

— Зато крови меньше льется и жизнь красивее.

— Кровь всегда льется, — возразил Женя. Я вздохнул.

— Давай спать.

— Давай.

            Следующий день у меня был выходной, и я решил вывести Женю в свет. Поскольку было лето и хорошая погода, то я решил показать ему центральную улицу Саратова – проспект Кирова. Там есть на что посмотреть, недаром эту улицу называют «саратовским Арбатом». Кроме того, это место является как бы концентрированным выражением города, его стиля, его духа и тех изменений, которые произошли в последние 15-20 лет. Но прежде чем туда ехать, Женю стоило приодеть – его советский костюм, ну никак не подходил ни ко времени, ни к месту. К счастью мы были почти одного роста и у меня нашлись лишние джинсы. А рубашек и маек полно. Джинсы я подшивал под туфли и в длину они были ему как раз, небольшой избыток размера убрали при помощи ремня. А вот от рубашки пришлось отказаться — была слишком велика. И то сказать, разница у нас с ним была размера 3-4. Так что я подобрал ему майку, которая правда тоже была велика, но это не выглядело настолько ужасно, как с рубашкой. А потом мы поехали на проспект.

            Машину брать не стали, поехали в маршрутке. Во-первых, я вчера пил, во-вторых, прекрасно знал, что мест для парковки не будет, а бросать машину на глухих улочках и уходить от нее далеко, не хотелось. А Жене было много впечатлений от работы общественного транспорта.

— Ишь ты, — сказал он, выходя из автобуса марки «Ман» — заграничный! Я только пожал плечами. Хотя, даже обшарпанный Ман 90-х годов выпуска все равно был намного круче чем ЛИАЗики или ЗиЛы.

            Выйдя на проспект, Женя остановился в полной растерянности: столько народа он видел только на общегосударственных праздниках. На первомайских демонстрациях или на годовщинах революции. Некоторое время он стоял, видимо, пытаясь вспомнить, какой сегодня праздник.

— А что сегодня за день? — наконец сдался Женя.

— Пятница.

— А почему столько людей?

— А их тут всегда столько.

 — А что, никто не работает? – ужаснулся Женя.

— Не знаю, — я пожал плечами, — мы ведь тоже не работаем.

— Понятно, почему я не работаю, — Женя все пытался найти истину. – Кстати, а почему ты в пятницу не работаешь?

— У меня такой график, выходные  — пятница и суббота, воскресенье – рабочий день.

— А почему так? – наивно спросил Женя.

— Так надо, Женя. Он недоверчиво покосился на меня, но расспрашивать не стал.

— Ну, хорошо, а остальные?

— А ты спроси сам, — предложил я.

— Да ну, неудобно… — пошел на попятный Женя, но мне стало смешно и я потащил его к двум молодым парням, которые шли нам навстречу.

— Извините можно вас спросить? – вежливо начал я.

— Спрашивай, — разрешил один из них, высокий, светловолосый парень с рюкзаком на плече.

— У меня тут товарищ интересуется, почему столько народа на улице, и никто не работает? Парень сначала растерянно помолчал, но быстро пришел в себя.

— За всех не скажу, а я сессию сдал, теперь месяц свободен, — и он мечтательно улыбнулся.

— Присоединяюсь, — ответил на мой вопросительный взгляд его товарищ. После этого мы распрощались с ними и остановили девушку в миниюбке.

— С одной работы я уволилась, — поделилась она, — другую не нашла. – Вот лето кончится, посмотрим… И пошла дальше. Потом мужик лет 40-ка поведал нам, что он охранник и работает сутки через трое и завтра ему на дежурство. Мне неожиданно понравилось брать интервью у людей, и я собрался продолжать до получения репрезентативной выборки, но Женя меня остановил.

— Не надо, я понял, — он схватил меня за руку. — У каждого свои причины. – И намного больше свободы в смысле выбора работы и графика.

— Да, наверное, — согласился я, — и статью за тунеядство отменили. – Так что живи и радуйся, если способности позволяют. К этому моменту мы прошли весь проспект и вышли на улицу Радищева. Я повернулся к Жене, который в этот момент пожирал глазами фонтан, который в его время еще не построили, и печально известное кафе «Лира», в котором в девяностые была перестрелка.

— Пройдем до Набережной? – Или повернем обратно?

— Гулять, так гулять, — улыбнулся Женя. – Пошли до Набережной. Набережная его впечатлила намного меньше проспекта Кирова, так как она несильно изменилась с советских времен. А отсутствие большого количества теплоходов на пристани вселило в него даже некоторую гордость за его время.

— В восьмидесятом тут было больше кораблей! – ликующе провозгласил он.

— Конечно больше, — согласился я. – Теперь на них меньше желающих плавать вот их и мало.

— Интересно, отчего это? – удивился Женя.

— Люди стали богаче и границы открыты. – Многие ездят на юг, или в Турцию, в Египет, в Грецию, Испанию… Глаза у Жени стали как два блюдца.

— А ты ездил? – голос его немного дрожал – человек готовился прикоснуться к тайне.

— Нет, — разочаровал я его.

— А почему?

— Потому что для меня лучший отпуск – с другом, в Липецке.

— Где? — снова удивился Женя. – Это на Украине?

— Твое географическое невежество меня поражает, — вздохнул я. – Воронеж знаешь?

— Ага, — кивнул Женя, — я там как-то проездом был.

— Ну вот, а Липецк в 120 километрах от него.

— В воронежской области? Ну, что за недогадливый человек Женя…

— В липецкой, — я нахмурился. – Знаешь, приедем домой, я тебе на карте покажу. – А знаменит этот город тем, что там огромный металлургический комбинат.

— А, вспомнил! — воскликнул Женя, — Новолипецкий, металлургический! Один из крупнейших в Европе.

— Да.

— А что там хорошего?

— Я там вырос, — вздохнул я. – Это долгая история. — И я не хочу ее рассказывать, извини.

— Хорошо, — кивнул Женя.

За всеми этими разговорами мы добрели до летнего кафе, заняли там столик и взяли себе по мороженому. Я взял пломбир, посыпанный шоколадной крошкой, а Женя соблазнился какой-то экзотикой ядовитого зеленого цвета. И вот тут-то к нам и подошел этот парень. Или даже, скорее мужик. Он был какого-то неопределенного возраста. Вроде молодой, и в то же время, не зеленый. Короче, от 25 до 45 лет, где-то в этом диапазоне. Одет по летнему, не просто как все одеваются, а обыденно до последней степени. Настолько, что даже и сказать про него нечего.

— Можно вас побеспокоить? – вежливо спросил он.

— Извините, но столик занят, — в тон ему ответил я.

— И, тем не менее, я позволю себе немного отвлечь вас, от вашего разговора, — сказал он, ловко усаживаясь за наш столик. Я вопросительно смотрел на него, он все так же спокойно выдерживал мой взгляд.

— Так, чем обязаны? – не выдержал Женя. – Мы с другом, знаете ли, общаемся и не хотели бы вмешивать в наши дела посторонних. – Так что если у вас нет к нам никакого дела, то будьте любезны… Женя сделал жест рукой, который однозначно предлагал незнакомцу покинуть наш столик. Незнакомец выслушал все это столь же бесстрастно, как и меня. Потом неожиданно усмехнулся и объяснился.

— Вы ведь не должны здесь быть, правда, Евгений Викторович? – с легкой иронией спросил он у Жени. Женя подавился мороженым.

— Откуда вы знаете?.. – сипло спросил он.

— Я знаю про вас все, — просто ответил незнакомец. – И про то, КАК вы оказались здесь. – Точнее… сейчас.

— И как же? – Женя храбрился, пытаясь придать своему голосу легкую веселость, но в глазах его уже появилась тоска. Женя поверил. И я, кстати, тоже.

— Произошла несанкционированная свертка пространства-времени, что могло вызвать смещение материальных объектов на 25-30 лет в обе стороны, — все так же механически ответил незнакомец.

— А в результате чего это случилось? – задал каверзный вопрос.

— Я не уполномочен отвечать на этот вопрос, — незнакомец оторвал взгляд от Жени и перевел на меня.

— Может быть, старт космического корабля? – невинно предположил я.

— Я не уполномочен отвечать на этот вопрос, — все так же без интонаций повторил незнакомец.

— А на что вы уполномочены? – раздраженно спросил Женя.

— Вы должны вернуться, — просто ответил незнакомец. Причем так обыденно и легко это прозвучало, что не ощущалось совершенно никого волшебства момента. Никаких пауз и подготовок… А ведь мы говорили ни много ни мало, как о путешествии во времени!

— Я не хочу возвращаться, — глухо сказал Женя.

— От вас это не зависит, — скучно ответил незнакомец. – Система уравнений пространственно-временного гиперполя была разбалансирована по одной оси. – Если не принять мер по сбалансированию системы, то это может привести к глобальной свертке.

— Ничего не понял, — встрял я. Он снова подарил мне короткий взгляд своих серых глаз, потом отвернулся.

— Разбалансированная система описывается функцией расходящегося ряда, до тех пор, пока не достигнет предельно допустимого максимума, после чего перейдет в новое качество, — он напомнил мне преподавателя математического анализа в институте. Такой же нудный…

— А причем тут я? – удивился Женя.

— Вы – стабилизирующий фактор, при прохождении свертки времени производная функции меняет знак на противоположный. – Вернув вас обратно, мы уберем причину разбалансировки системы, и ряд станет сходящимся. – Это займет примерно столько же времени, сколько вы здесь пробыли.

— Послушайте, а что, если найти другого желающего попасть в прошлое? – Вон сколько людей, которым тут не нравится – бери любого и отправляй в прошлое, чего вы к нему привязались?

— Замена функции может не дать положительного эффекта, потому что все функции разные, это не просто коэффициент. – Отправка в прошлое другого человека может вызвать даже негативный эффект, раскачивая систему в другую сторону, — скучно пробубнил он. — Евгений Самохин должен вернуться. Женя медленно выдохнул.

— Когда?

— Завтра на рассвете, в 4 часа 6 минут по местному времени, на том же месте, где была первая свертка. Женя глубоко вздохнул.

— Хорошо, — он был очень бледен, но старался держать себя в руках.

— Вы должны взять с собой все вещи, которые привезли из прошлого, включая одежду, для максимального согласования корректирующей функции, — продолжил незнакомец.

— Да.

— Вы не должны брать с собой предметы этого времени, которых не было с вами в момент перемещения, для максимального согласования…

— Я понял! – прервал его Женя.

-… корректирующей функции, — договорил незнакомец.

— Это все? – злобно спросил Женя.

— Все, — незнакомец встал. – Благодарю за содействие. Он повернулся и удалился стремительным шагом.

— Вот и закончились каникулы, — вздохнул Женя.

— Закатим сегодня вечеринку, — ответил я.

— Ага… — Женя сидел в некотором ступоре и о чем-то напряженно думал. Потом вдруг подскочил на месте. – Какую вечеринку? – Едем скорее домой! Он вскочил. Я быстро расплатился и мы тут же поймали машину, которая и довезла нас до дома. Все время поездки Женя торопил водителя, чем чуть не довел его до белого каления. А дома тут же включил компьютер и загрузил Интернет.

— Я хочу знать все! – сообщил он мне.

И мы стали искать информацию о том периоде, который предстояло прожить Жене. Я искал ему странички посвященные тому времени, а он их просматривал. Не знаю, что он хотел узнать такого, что дало бы ему преимущество, но, тем не менее, не перечил. Все-таки завтра мы расстанемся с ним навсегда. А я уже успел привыкнуть к этому немного наивному, но чистому человеку. Не испорченному еще конкурентной борьбой за место под солнцем, еще верящему в дурацкие идеалы нашего детства…

            Так прошла ночь. Мы выехали еще затемно, чтобы успеть с запасом на всякие дорожные неожиданности. Оставили машину на Рахова, а сами прошли дальше «до места первой свертки». Часы я загодя выставил по сигналу точного времени. Когда часы пропикали ровно четыре часа утра мы обнялись и Женя подошел к тому месту, в котором он появился здесь первый раз. Я на всякий случай отошел на несколько шагов назад. Светало. В неверном утреннем свете мы, наверное, представляли собой весьма странное зрелище: мужик в джинсах и рубашке внимательно всматривается в другого мужика в старомодном костюме и авоськой с пустыми бутылками. В какой-то момент вокруг Жени вдруг стал клубиться странный туман, а потом Женя исчез. Я рывком поднес часы к лицу и посмотрел время. Было 4:06 утра.

            Следующую неделю, я прожил как в тумане, уж больно сильно пережитый опыт не согласовывался с предыдущим. А к исходу недели, в пятницу произошло событие, которое завершило эту историю.

            Это было утро четверга, я сидел и прогревал машину, чтобы ехать на работу, как вдруг увидел в зеркалах, что проезд перекрыл какой-то большой черный автомобиль. «Ну что за люди!». Я немного подождал, но автомобиль не уезжал. Тогда я, чертыхнувшись, отстегнул ремень безопасности и вылез из машины, чтобы попросить освободить дорогу.

Как только я вылез, дверца автомобиля открылась и оттуда вылез пожилой мужик с брюшком, на вид лет 60, лысый, одет неформально. Его лицо показалось мне смутно знакомым. Вслед за ним вылезла девушка, лет 20 с небольшим. Они стояли плечом к плечу и разглядывали меня. Потом до меня дошло.

— Женька? – шепнул я подходя к нему поближе.

— Андрей! – срывающимся голосом воскликнул мужик. Мы обнялись, а потом отстранились и стали разглядывать друг друга.

— А ты ничуть не изменился, — улыбнулся Женька.

— Так всего неделя прошла, — пожал я плечами.

— Для кого неделя… — протянул Женька. Потом спохватился. – Знакомься, Андрей, Это моя дочь, Алиса. – Алиса – это мой друг, Андрей. – Всем, что у меня есть, я обязан ему.

— Очень приятно, — сказал я Алисе. – А ты Женька так ничего и не понял.

— Что я не понял? – удивился он.

— Всем, что у тебя есть, ты обязан только себе. И мы рассмеялись.

    

Рубрика: Рассказы.

Оставьте свой отзыв!





Подписка на новые записи


Наши группы в соцсетях:

Одноклассники В контакте Face Book Мой мир