Кома на троих, часть 3

Ночь холодная или теплая? А, зачем мне это знать… Я тихо стою в тени кустов. Я — Повелитель Теней, я — самая главная из них. О, какой я опасный призрак!! Ветви издают какой-то звук. Память подсказывает мне, что он называется «шелест». Но я уже слишком развит, чтобы хорошо воспринимать всякую презренную реальность. Я знаю, что от неподвижности мои, пока не совершенные, ноги могут затечь — и поэтому время от времени осторожно, неловко ими переступаю. Сзади меня давно не чищенные бачки с мусором — и соседство гнили, в которую обречен превратиться весь этот сволочной мир, мне невероятно приятно.

Сколько времени? А, я всегда в нем плохо ориентировался. Буду ждать столько, сколько придется. И никто ко мне подойти не посмеет! Я слишком ужасен, чтобы хоть кто-то осмелился мне помешать!

Шаги. Две девушки в мини-юбках. Никак не могу сфокусировать взгляд на фигурах, но зато отлично слышу омерзительные звуки — те, что называются «смех». Нет, насколько все-таки плач мелодичнее! Мне хочется кинуться к этим шлюхам, зарезать их, насладиться их гнилой, развратной кровью и показать свою власть над их трупами. Но — я не слабак! Этим двум дурам сегодня невероятно повезло — я сижу в засаде на более крупную дичь. И, пока с ней не разберусь…

К голове прикатывает тяжелая, раскаленная злоба. Ох, как мой Учитель возненавидел Макса, наткнувшись на него в моей голове! Напомнил этот гад ему кого-то. А по делу или случайно — зачем разбирать? Главное — удовлетворить загоревшуюся, отличную ненависть!

Еще шаги. Пьяный. Тоже можно напасть. Но… Макс! Из-за этого мерзавца я без конца лишаюсь своей законной добычи! Стой тут, жди его… А мешки с кровью спокойно рядом ходят, разжигают, дразнят! Ох, видимо, они в сговоре! Да, да, вся Вселенная, как всегда, в сговоре против меня! И никто не найдет себе другого дела, как напиться только для того, чтоб меня подразнить!

Проходит еще сколько-то времени. Хорошо, что мы с ним теперь друг друга не интересуем. А раньше я буквально умирал даже от двухминутного ожидания…

Снова шаги. Быстрые, спокойные. Ну, какова наглость: быть спокойным, когда Я рядом?

Да, на такую оплеуху способен только Макс. Мне надо было опознать ублюдка раньше, по издевательской походке. Вот он — одеколоном пахнет, светленькие рубашка и брюки…

Еле-еле сдерживая себя от святого, бешеного рева, я кидаюсь на него сзади.

И — небо с землей внезапно меняются местами. А потом я обнаруживаю себя лежащим. Надо мной — горящая зажигалка и лицо врага. А нож в моей руке куда-то девался! Колдовство, черное мерзкое колдовство!!

— Александр, — в голосе никаких эмоций, только легкое удивление.

— Нож… хриплю я. Бешенство. Я хочу ударить мерзавца рукой, Учитель — ногой. Тело не знает, какую команду ему выполнять.

— Ну-ка… — загорелое, отвратительно-спокойное лицо внезапно приближается. Макс сел на корточки! Я, скуля, пытаюсь отползти в кусты. Он, он довел меня до того, что я начинаю его бояться!

— Не наркота… Придется тебя по-серьезному посмотреть, киллер ты наш… — голос негодяя еле долетает до меня… Макс что, на Луну от меня сбежал, раз его так плохо слышно?!

Это предположение мигом добавляет мне мужества. И я очухиваюсь. Но, увы, — вот он, здесь, не на Луне!

Я опять почти ничего не вижу. Меня тошнит.

— Ну, убей, убей… — шепчу я, заставляя себя плакать. По щекам катятся теплые слезы. Нет, какое унижение — выпрашивать свою собственную, законную жизнь! И у кого выпрашивать! — Ты же хороший, ты не можешь убивать… — Я мучаюсь от лжи про «хорошего». Ох, как Макс мне заплатит за эту ложь!

Ко мне медленно возвращается зрение — черно-белое, плоское. Мне кажется: пока я говорил, что-то случилось. Макс встает, но расстояние не мешает мне видеть его расширенные, неестественные зрачки. О, они могут увидеть слишком многое! Надо отвлечь, на…

Мир начинает кружиться вокруг меня. Предметы, звуки сливаются в хаос, который постепенно становится белой стеной, окружившей меня… Нет, нас здесь, в камере — я и еще двое… Но рассмотреть их нельзя — все внимание приковывают стены. Они медленно становятся зеркальными. В них оформляется мое отражение — и я кричу от боли, ненависти!

Ложь!!! Камера лжет! Это не я, я краси-ивый!.. хороши-и-ий!

Уберите, уберите…

Кажется, вместе со мной это стонут еще двое.

Не видеть… Видеть… больно… не хочу… ничего… отражения… меня… от… т… ….

Макс сделал рукой жест — плавный, похожий на движение кошачьей лапы, отталкивающей несвежую рыбу. Скорчившееся, неподвижное тело распрямилось, поползло по асфальту и гниющим картофельным очисткам. На это тело глядели остановившиеся, огромные зрачки.

Труп дисциплинированно, со всей силы бьется головой об угол подставки для мусорных бачков. К шелесту листвы на секунду присоединяется треск проломившегося черепа. Впрочем, этот звук почти незаметен…

Трое духов все больше цепенеют в компании зеркал и своих отражений. Кома бывает не только у организмов — она имеет свой аналог на других уровнях мира. И длится там сотни тысяч, миллионы лет…

Четыре часа ночи. Человек неслышно идет от кустов к подъезду. Бесшумно открывается и закрывается дверь. На лестнице нога не касается ни одной шуршащей обертки от жвачки.

Сейчас, в своем специальном состоянии. Макс отлично видит в темноте. За это придется расплачиваться резью в голове и глазах — а, плевать… Металлическая дверь, свет в чистой прихожей. Макс идет в ванную — отмывать кроссовки.

С Базыгиным, конечно, следовало разобраться раньше. Но — руки не доходили даже до того, чтобы читать его книги. Хватало рецензий… Ладно, урок на будущее. В ближайшее время узнаем, сколько еще авторов из волны «разочарованных» умудряются писать не сами, а под диктовку.

Макс прошел в кабинет, включил компьютер: дурацкий день, дневная норма работы недовыполнена. Значит, надо ее доделать.

Под рукой — стакан с холодным оранжем. В окно, обнявшись, вплывают запахи деревьев, бензина, шашлычной за углом. Пентиум тихо гудит — дышит на свой лад. С тем, что завтра сказать газетчикам и следователю — проблем нет. Входим в рабочее состояние…

Еще чего не хватало — придавать серьезное значение скверным происшествиям!

Рубрика: Рассказы.