Игры тьмы, часть 4

Мы будем называть их «Первый» и «Второй». Никаких обозначений типа «Жертва», «Агрессор». Не стоит путаться в терминах — ведь этими двумя ролями они меняются постоянно.

Второй опять искал бершь, в которую он легко мог бы просочиться. И нашел — потому что этот мир был еще не полностью ассимилирован Первым.

Но Первый отлично знал слабые участки своей обороны — и держал их под особым наблюдением.

Второй не смомневался в существовании такого наблюдения. Но решил предпринять попытку.

Оба врага прекрасно понимали, что сейчас они еще не воюют. Очередь настоящих боев придет чуть позже, а пока — время взаимного зондажа. Надо узнать, как выглядит конкретно эта игровая доска. Ее будущее пока имеет много вариантов, ко всем ним надо присмотреться. А иначе, поторопившись, можно выбрать тот, который приведет к уничтожению того, ради чего все началось. Так что пока не стоит реагировать на действия друг друга по-настоящему сокрушительно.

Поэтому Второй довольствовался вырванными кусками информации, а Первый ограничивался использованием одного, — даже недозомбированного, — боевика.

И оба врага со злобой и страхом присматривались к третьему действующему лицу — то есть к существу, чья проекция на этой планете выглядела как человек в черном…

Стандартный, избитый конфликт. Он нов только для его младших участников — людей и почти людей.

Влад совершенно ничего не знал о происходящем — в том числе и не подозревал, что является слабым участком на фронте Первого.

Он просто шел домой. Теплый вечер лежал на металлопластиковых домах и каменной брусчатке тротуара. Слышался нескончаемый шорох ветвей: здесь, в пешеходной зоне, деревья росли совершенно свободно, не подвергаясь ни малейшей стрижке.

Все было нормально: на работе новая программа для метеоспутника писалась с соблюдением и сроков, и параметров. Дома ждет жена — у нее сегодня выходной. А скоро она вообще уйдет в долгосрочный отпуск — сын в ее животе растет и растет. С ним тоже все отлично — крепкий, здоровый ребенок. Первенец.

Но шаги Влада были медленны, неохотны — его почему-то тянуло убежать подальше от дома. Это желание было очень странным, немотивированным. А Влад принадлежал к тем немногим людям, которые замечали странности — то есть не только их видели, но и не удовлетворялись первым подвернувшимися обьяснением типа: «Сегодня хорошая погода, и мне просто захотелось прогуляться.»

Влад остановился перед огромной старой березой, машинально помял в пальцах штанину шорт. Он не верил в предчувствия. И не понимал причины своих эмоций. Зато понимал: если он опоздает, Асата будет очень обижена. Так что выхода нет — вперед, и только вперед! Пусть даже так хочется постоять, обдумать психологические причины…

Если бы не такие внезапные «уходы в заумь», у Влада было бы побольше времени на работу и отдых. Но он мог часами допрашивать свою психику — и получать стандартный результат: шутки окружающих. А иногда — сорванный график программирования, неявки на дружеские вечеринки…

Влад вздохнул и двинулся вперед. Дома надо будет обязательно посмотреть учебники по психоанализу. Скорее всего, в них не найдется объяснения таким чувствам. И Асата опять начнет раздраженно шутить и над этой его страстью, и над неверием в учебники… Нет, вначале надо будет выпить кофе пирожным и поговорить с Асатой. А уж потом лезть в компьютерную библиотеку.

Влад еще раз вздохнул: с началом беременности отношения с женой почти восстановились, и он чувствовал, что, становясь отцом, теряет всякие права на их новое обострение.

А следовательно — и права на действительно добросовестное штудирование любимого предмета, заниматься которым ему не дал компьютер профориентации.

«…Ни малейших способностей…» И вот сиди, пиши программы. Их, конечно, нельзя назвать скучными — точно так же, как и нескучными… Так, что-то среднее…

Впрочем, Влад не любил размышлять на особенно неприятные темы. То ли дело — поломать голову над тем, чем порадовать мать своего сына… (То, что ввиду «плохой наследственности отца» яйцеклетка Асаты оплодотворена донорской спермой… об этом лучше забыть. А то будешь без конца думать и мучаться.)

Лифт плавно, бесшумно вознес его на тридцать первый этаж. На секунду замерев перед яркой, голубой дверью своей квартиры, Влад с силой толкнул в стороны ее створки, ворвался в коридор, потом в гостиную:

— Привет!

— М-гм. Я смотрю новости, — и она недовольно отвернулась к голографичсекому экрану. Влад отвлек ее от привычных, заочных проклятий в его адрес — Асата, видя мальчишеское лицо мужа, стеснялась думать о том, как этот брак разбил ее жизнь. И зачем она месяц вымаливала у социопедагога разрешение на него! И почему разводы упразднены сотни лет назад!..

Влад пожал плечами, хотел что-то ответить — но почувствовал внезапное головокружение. И сразу же — удар ничем не мотивированного ужаса. Такого, который парализует горло, ноги, волю… Влад хотел крикнуть; сам не зная о чем, но предупредить только что отвернувшуюся Асату. И — беспомощно смотрел на ее блестящие черные волосы, на хрупкие плечи… Сейчас, в последние секунды сознания, ему в голову ударила мысль: насколько современные взрослые похожи на детей. На незащищенных, счастливых детей… Только в древней кино- и видеохронике можно увидеть другие лица…

В следующую секунду сознанние исчезло.

Влад умер.

Второй выждал момент — и рванулся через слабое звено в мире-обществе Первого. Что это за звено, почему оно стало слабым — неважно. Важно — использовать его с максимальным эффектом.

Слабое звено, несколько секунд назад звавшееся Владом, плашмя упало на пушистый ковер. Ворс и звуки видеопередачи заглушили стук.

У людей, с рождения живших очень благополучно, атрофируется чувство опасности. И Асата сидела совершенно спокойно. А в трех метрах сзади нее Влад растекался лужей коричневой, непахнущей слизи — которая уже разъела ковер и наполовину проела металлопластиковый пол.

В мире Али время текло со скоростью, угодной Первому. Тут мог пройти миллион лет, а во внешнем пространстве — лишь секунда; или — наоборот.

Поэтому все, в том числе и бесконечный бег за стрелкой, не играло никакой роли — если не считать того, что девушка все больше и больше заводилась от нетерпения и злобы.

Они накапливались в ней, как взрывчатка. И Аля, наконец, дошла до полного бешенства, готового растерзать что угодно — даже камешек, неловко повернувшийся под ступней.

И в этот же миг (взрыв не должен произойти впустую!) стрелка встала вертикально. Под ее концом, на очередном грязном валуне, лежало оружие. Оно было копией того, каким Аля уже пользовалась. Она быстро наклонилась, жадно схватила его. Распрямилась.

Впереди, в трех шагах от нее, уже был приготовлен разрыв в пространстве. Только на сей раз за ним находился не коттедж, а комната с полурастекшимся в лужу мужчиной.

Аля, нетерпеливо выпрыгивая из мира пустыни, попала ногой прямо в слизь трупа. В ботинке тотчас же стало мокро, противно.

В это мгновение Асата все-таки обернулась, привлеченная движением за своей спиной.

Женщине было достаточно увидеть торс и голову своего мужа, плавающие в жидкости. Секунда — и на Алю смотрели очень спокойные глаза сумасшедшей.

А Аля никак не могла сообразить, что ей надо здесь сделать. Внимательно глянула на маленькую женщину в огромном кресле. Поморщилась, столкнувшись со взглядом муляжа.

Жизнерадостный медик на экране продолжал вещать о преимуществах новой диеты, и Аля, чтобы избавиться от него, выстрелила в пульт.

Настала тишина. Комнату начал заполнять запах тлеющего пластика. «Странно. Это оружие вроде бы не термическое. Или пульт загорелся от поломки?»

Разочарование, злость опять нарастали. «Сожги лужу,» — шепот в голове был безлик и тих. Аля, не подозревавшая о том, что в работу ее сознания могут вмешаться, приняла его за свои мысли. Тем более, что анализ себя — это занятие не для психозного состояния…

Через несколько мгновений лужи не осталось. В полу зияла сквозная дыра. Аля, раздраженная всем на свете, решила выместить зло на плохо синтезированном компьютерном фантоме — то есть на Асате.

Несколько шагов к креслу. Удар рукоятью оружия. Щека женщины прорвалась, ее лохмотья и вышибленные зубы — во рту, в горле. Асата закашлялась, выплевывая и их, и кровь. Она текла по подбородку, шее, шелковой блузке. Ненатуральность, неприятность сцены окончательно взбесили Алю…

Второй получил новую информацию об условиях проникновения в мир, контролируемый Первым.

Первый не мешал своему оружию разряжать эмоции. Тем более, что беременная женщина могла быть уже помечена Вторым… Зачем оставлять в живых вероятный маяк врага? И Первый спокойно списал этот пустяковый урон — Асату — на счет Второго.

— Мы вмешаемся?

— Я — нет (поток мыслеобразов: масса важных дел по подготовке русел для будущего; неуважение к Асате). Ты — как хочешь.

— Я вмешаюсь (поток образов: равнодушие к Асате, но огромное желание остановить отвратительную девчонку-боевика).

— Иди.

Жанна переместилась в комнату — разрывы пространства ей были не нужны. Цепко скользнула глазами по результатам Алиной деятельности.

Что ж, бывшая полицейская была достойной помощницей человека в черном — то есть Бога Смерти-Изменений-Правосудия.

Последняя из его трех ипостасей была, пожалуй, самой жестокой и пугающей: справедливость и милосердие редко могут быть совмещены…

Если этот Бог выставляет счет — подавляющее количество людей оказываются банкротами.

Рубрика: Рассказы.