Батя

Была война. И была страна оборонявшаяся от захватчиков. И ту страну делила пополам с севера на юг полноводная река. А моста через нее было два — один на севере, другой на юге. Неприятель наступал с севера и запада. И ему очень нужен был мост. И стоял возле моста город. Город был свободный и красивый, но маленький. Оборонять его было некому, да и мост тоже. Ошиблось командование, и вблизи моста оказался только 1 пехотный батальон. Отдельный пехотный батальон перед которым наспех поставили задачу — оборонять мост. Защитить сколько хватит сил, задержать врага, а если не выйдет, то взорвать мост. За ошибки командования расплатиться должны были солдаты. Но. Шла война… и приказ надо было выполнять. И был командир у этого батальона и звали его Батя. Каждый солдат знал его суровое лицо, каждый верил ему как себе и никто не называл его иначе. Больше суток добирался батальон до моста, не зная ни сна ни отдыха, а когда подошел оказалось что они опоздали — впереди показался неприятель. «К бою!» — скомандовал Батя. Бойцы рассредоточились и залегли. И тут из-за леса, который был ниже (а батальон залег на возвышенности) показался танк. «Черт!» — мысленно выругался Батя — противотанковых ружей в батальоне не было. Противотанковых гранат тоже. «Ладно, один танк мы сделаем» — решил Батя и приказал снайперам стрелять по щелям танка.

Снайперов в батальоне было много и очень хороших. Батя сам был снайпер и учил молодняк между боями. Вот и сейчас лейтенант, повинуясь знаку  принес ему СВД. Батя взял винтовку любовно провел шершавой ладонью по прикладу, посмотрел в оптический прицел… И увидел там второй танк. И третий, и четвертый… И понял Батя, что против него враг бросил усиленную танками мотострелковую дивизию.

Видать знал враг про Батю, наслышан был о его легендарном, гвардейском, отдельном, пехотном. Вот и уважил старика. «Что делать?» — бился в голове Бати извечный русский вопрос, пока он разглядывал танки сквозь прицел винтовки. Одно было ясно — впереди смерть. Но бросить пехоту с автоматами против танка — значит зря положить ребят. Не сделают они ничего. Дивизия их раздавит и не заметит. Не для того он этот батальон столько времени растил, чтобы вот так его взять и отдать смерти. «Отходим!» — процедил сквозь зубы Батя. «Связь!». Но связи не было. Ни со штабом, ни вообще с кем бы то ни было. «А как же мост?..» — растерянно спросил лейтенант. «Приказ выполнять!» — тяжело уронил Батя. И батальон стал отходить, беспрепятственно пропуская врага вглубь территории. Так и отступали они два часа, пока не расположились у опушки леса.

Тут Батя объявил привал. Он вышел перед солдатами и потребовал 8 добровольцев для выполнения боевой задачи. Тут же они и нашлись эти 8 храбрецов, их выбрал Батя, потому что весь батальон сделал шаг вперед. На востоке в 130 километрах был военный аэродром и там базировался авиационный полк. Связи нет, поэтому дойти можно только пешком. Батя просил помощи, больше попросить было не у кого. Да и об аэродроме он знал случайно, там командовал его друг. И там была связь. И добровольцы ушли. Разными дорогами по двое, чтобы хотя бы один дошел. Остальным Батя сказал так — «Против танков мы сражаться не можем. Но и танк без солярки не поедет. Будем поджигать заправщики! Главное не дать им пройти далеко.» И батальон стал выполнять задачу. И выполнял ее так хорошо, как только мог. Сам Батя взял в руки винтовку. Редкие одиночные выстрелы не звучали зря — каждый уносил жизнь врага, разбивал прожектор на танке, сносил радиоантенну. Сначала попрятались солдаты, кто на броню, кто за кустик. Кто-то отстал, кто-то испугался. Потом запылал грузовик, потом второй, потом встал танк. Продвижение дивизии замедлилось. Потом наступила ночь. Но ночь для учеников Бати — всего лишь время, когда нет солнца. Выстрелы продолжали звучать. Люди, бывшие на ногах вторые сутки, продолжали бой. Казалось, они готовы сражаться еще сутки. И еще. Словом, столько, сколько потребуется. Все ждали помощи с воздуха. Но каждый понимал что 130 километров ногами пройти быстрее, чем за двое суток не выйдет… Еще двое суток и еще два часа пока прилетит помощь. Но они знали что смогут.

            А в это время восемь человек выбиваясь из сил, временами падая от усталости упорно пробирались вперед к аэродрому. Тело ломило от усталости и боли, ноги просто

отказывались идти, в горле пересохло от жажды. Но… Если они не успеют, погибнут все. Один батальон — одна команда. Они должны. И они знали что дойдут.

            А в районе моста наступило утро, и дивизия снова пошла вперед — у них тоже был приказ. Выстрелы не замолкали, но теперь враг стал осторожнее и осмотрительнее. А бойцы батальона устали… Кто-то не среагировал, кто-то рискнул, кто-то не успел. Батальон понес потери и продолжил отступление. «В прямой бой не вступать!» — жестко приказал Батя. Он берег солдат, каждая смерть тяжким камнем ложилась на его сердце. Он хотел сохранить батальон до решающего момента, а еще он очень хотел, чтобы все его солдаты вернулись живыми…

            На секретный аэродром, почти одновременно, в течение часа с разных сторон подошли восемь смертельно уставших пехотинцев. Они сдавались часовому и падали замертво. У каждого в кулаке была записка Бати- «Мотострелковая дивизия. Танки. Нужна помощь.» И координаты. Спустя пятнадцать минут в воздух поднялась эскадрилья штурмовиков, транспортный самолет и звено прикрытия, и взяли курс на мост.

С момента выхода прошло 25 часов.

            Уже более суток отдельный пехотный батальон пытался сдержать наступление мотострелковой дивизии. Черные от усталости люди продолжали сражаться… Батя и сам еле держался на ногах и ему в голову начала закрадываться мысль, что не смогут они простоять еще сутки… Приказ не будет выполнен, а война может повернуться совсем не в ту сторону. Когда отчаяние почти овладело этим сильным человеком, он увидел в небе черные точки и услышал такой родной и знакомый гул. Пришла помощь! Несколько мощных ракетных залпов и наступление дивизии остановлено. А с транспортного самолета стали падать ящики на парашютах, в них были гранатометы. Солдаты противника с удивлением смотрели на это зрелище, их стало томить предчувствие близкой смерти. Бой остановился. Некоторое время, казалось, ничего не происходило. А потом батальон просто встал и пошел в атаку. Впереди шел грязный и оборванный и даже, кажется, легко раненый Батя. В руках у него был гранатомет, а в глазах — приговор. И враг дрогнул. Ужас охватил солдат, и они побежали. Бросали технику и оружие, и только одна мысль владела ими — это не люди! Не могла такая горстка людей сделать то, что они сделали, не имея даже подходящего оружия! Но это было. И отдельный, гвардейский, пехотный батальон гнал мотострелковую дивизию до самой реки. Город был взят без боя. Мост заминирован. Приказ выполнен. А солдаты спали целые сутки. А когда проснулись, увидели наступающую танковую армию. Но на этот раз, Батя решил драться!

            …Война шла своим чередом. Кто-то отступал, кто-то наступал, кто-то погибал… В этой войне продолжал сражаться пехотный батальон. Он всегда был отдельным и стоил целой танковой армии, которую он когда-то разгромил у подножия моста через полноводную реку, возле свободного и красивого города. Его командир, вместе со своим батальоном постоянно делал невозможное, приближая час победы. В штабе даже иногда ошибались и называли батальон армией. Не было такой задачи, с которой не справились бы эти парни. И когда столица вражеского государства была взята, никто не удивился, что главный штаб противника был занят солдатами Бати. А сам он залез на крышу штаба, и водрузил над ним флаг. Вокруг шел еще бой и свистели пули. Не менее десятка солдат противника стреляли только по нему, стараясь, если не повернуть войну вспять, так хоть отомстить. Но все они промахнулись. Хотя каждый из них мог бы поклясться, что попал в него, хотя бы один раз.

А потом была жизнь.

Рубрика: Без рубрики.